– Василий?
Он выглядел так, словно его ограбили. Сирина видела, как утром он уходил в студию: та же синяя рубаха, песочного цвета брюки, твидовый жакет, который он купил совсем недавно. Теперь жакет исчез.
– С тобой все в порядке?
– Отлично. Через минуту переоденусь, – ответил он вполне нормальным голосом, но вид у него был ужасный. Встревожившись, Сирина пошла следом за ним наверх. Он оглянулся и пристально посмотрел на нее, Сирина заметила, что его покачивало.
– Зачем, черт подери, ты идешь за мной?
– Ты пьян? – Сирина смотрела ему в глаза, но при этих словах он откинул голову назад и рассмеялся.
– Я пьян?! Я пьян?! – повторял он снова и снова.
– Ты что, сошел с ума?
Сирина поняла, что он вовсе не пьян. Она пошла следом за ним в спальню, надеясь, что Ванесса не слышала их разговора.
– Василий, мы не можем идти… Ты не в состоянии.
Приблизившись к нему, она увидела, что глаза его стали сумасшедшими, губы двигались совершенно необычно, когда он повторял за ней все ее слова.
– Я не пойду, – заявила Сирина. В ее голосе прозвучала испуганная отчаянная нотка. Ей стало страшно. Сейчас она видела перед собой совершенно незнакомого, чужого человека.
– В чем дело? Ты стесняешься меня? – Он воинственно приблизился к ней. Сирина испуганно попятилась назад. – Думаешь, я тебя ударю? – Она не отвечала, но сильно побледнела. – Нет, черт тебя подери, ты ничтожная пыль у моих ног.
Сирину потрясли его слова, она повернулась и быстро вышла из комнаты. Спустя несколько минут он нашел ее в комнате Ванессы, где она извинялась перед дочерью за отмену поездки.
– Василий неважно себя чувствует, – спокойно проговорила Сирина.
– Неужели?! – раздался рев из-за двери. – Он чувствует себя отлично. Твоя мать лжет, Ванесса.
Дверь распахнулась. Василий слегка покачивался, глаза сумасшедше поблескивали.
Сирина поспешно бросилась к нему и осторожно стала выталкивать в коридор.
– Пожалуйста, давай поднимемся наверх.
– С какой стати? Я хочу поговорить с Ванессой. Привет, крошка, как прошел твой день?
Ванесса молчала, глаза ее округлились и стали огромными. Василий повернулся к Сирине, все еще стоя в дверях.
– Что ты сделала? Сказала ей, что я пьян? – грубо бросил он ей в лицо.
Сирина, оторопев, заморгала.
– Разве нет?
– Нет, глупая ты задница, я не пьян!
– Василий, – закричала Сирина, – убирайся из комнаты Ванессы!
– Боишься, что я сделаю то, что заставит тебя ревновать?
– Василий! – То был рык матери-львицы.
Василий повернулся и вышел из комнаты. Затем спустился на кухню, взял морозильный контейнер и вернулся в спальню крадучись, словно зверь.
– Хочешь потрахаться? – Он посмотрел на Сирину через плечо, затем открыл контейнер и достал оттуда тарелку с холодной картошкой. Вопрос был скорее риторическим.
Сирине хотелось встряхнуть его, привести в чувство.
– Скажи, ради Бога, что с тобой? Опять принимал свои таблетки?
Он покачал головой:
– Нет. А ты? Приняла?
Говорить с ним было совершенно невозможно. Через несколько минут Сирина ушла к Ванессе и закрылась с ней в ее спальне, где провела всю ночь.
На следующий день Василий проспал до полудня, и когда наконец, спустился вниз, было очевидно, что ему стыдно и что он весь разбит.
– Сирина… – Он посмотрел на нее, терзаемый угрызениями совести. – Мне так неловко.
– Еще бы. – Она холодно посмотрела на него. – Тебе также следует извиниться перед Ванессой. Что же все-таки случилось с тобой прошлой ночью?
– Не знаю… – Он опустил голову. – Выпил несколько рюмок. Наверное, алкоголь как-то странно подействовал. Больше такого не случится.
Но все повторилось вновь. Почти в точности. Один раз на следующей неделе и дважды через неделю. На день рождения Ванессы он пришел в жутком состоянии, а через два дня пропал на всю ночь. За прошедший месяц он совершенно изменился, и Сирина никак не могла понять почему. Василий стал совершенно другим человеком, непохожим на того, с кем она познакомилась. Он стал сердитым, злым, нахмуренным, подозрительным, и подобное состояние находило на него все чаще и чаще. Теперь время от времени он проводил ночь в студии, кричал на Сирину всякий раз, когда она просила его дать объяснения. Еще больше Сирина испугалась, когда за два дня до рождественских праздников пошла к врачу проконсультироваться из-за небольших недомоганий. У нее кружилась и болела голова, тошнило, перед глазами плыли красные круги, случалась бессонница. Все это, как она понимала, было от нервов. Она выматывалась, пытаясь защитить Ванессу от кошмара, и серьезно подумывала о возвращении домой, в Штаты.
– Миссис Арбас, – сказал врач, – не думаю, чтобы проблема заключалась в нервах.
– Нет?!
Неужели что-то серьезнее?
– Вы беременны.
– О Бог ты мой… – Она совершенно не подумала об этом.
Вечером Сирина сидела расстроенная и несчастная, глядя на огонь, пылавший в камине. Василий находился дома, вел себя очень тихо, но ей не хотелось ничего ему говорить. Аборты не были полностью запрещены в Англии, и она пока не решила, как поступить.
– Устала? – Вот уже полчаса Василий пытался завязать с ней разговор, но она только кивала.
– Да. – Она по-прежнему не смотрела на него. Наконец он подошел к ней, сел рядом и прикоснулся к руке.
– Сирина, было так ужасно?
Она повернулась к нему.
– Да, очень. Никак не могу понять. Ты словно сам не свой.
– Так оно и есть. – Он, казалось, знал то, о чем она не догадывалась. – Но я все изменю, обещаю. Я буду здесь с тобой и Ванессой до Рождества, затем кое-куда отправлюсь, и все будет в порядке. Клянусь.
Глаза его смотрели с печалью, в них стояли слезы.
– Василий… – Сирина затравленно взглянула на него. – Что происходит? Я ничего не понимаю.
– Не нужно ничего понимать. Это то, что никогда не должно стать частью твоей жизни.
Сирине хотелось спросить, что он имеет в виду. Наркотики? Но она не отважилась.
– Я позабочусь обо всем, я вновь стану тем, с кем ты познакомилась в Нью-Йорке.
Он нежно погладил ей шею, и Сирине захотелось поверить ему. Ей так его не хватало, она была очень напугана.
– Ты что-нибудь хочешь в подарок к Рождеству?