— Это что еще за штучки? — спросил Сиверн, поднимаясь.
Зарид выползла из утла палатки, потрясла хорошенько головой, чтобы в ней немного прояснилось, встала на ноги и, прищурившись, оглядела с ног до головы Говарда, который, в свою очередь, пожирал ее взглядом.
— Ну-ка, расскажи им все! — скомандовал Тирль, обращаясь к женщине.
Она немедленно разразилась рыданиями и отрицательно замотала головой.
Рука Тирля еще крепче стиснула запястье женщины.
— Говори, живо! Иначе, — пригрозил он, — я отдам тебя вот ему.
Женщина метнула быстрый взгляд в сторону Сиверна, и на ее лице появилось выражение величайшего ужаса.
— Мой брат вовсе не.. — начала было Зарид, намереваясь выступить в защиту Сиверна и объяснить, что никакой он не зверь на самом деле, но Тирль не дал ей закончить.
— Говори! — приказал он.
— Она убьет меня, — простонала женщина, хлюпая носом.
Тирль ничего больше не сказал, но в этом и не было необходимости. Для женщины достаточно было одного его красноречивого взгляда. Он сулил ей не менее серьезные неприятности.
Зарид смотрела на женщину, которая зарыдала еще громче. Когда она наконец заговорила, заикаясь и глотая слезы, то ее слова можно было разобрать с большим трудом.
— Леди… грязь… доспехи… знамя…
— Громче! — велел Тирль.
Женщина наконец собралась с духом, посмотрев при этом на Сиверна так, как будто перед ней сам дьявол.
— Моя госпожа не хотела выходить за вас замуж.
Тогда она и придумала вымазать ваш шлем грязью, а ваши доспехи медом, и еще наняла человека, который разрисовал…
Женщина замолчала, потому что Сиверн начал приближаться к ней, но Тирль заслонил ее собой.
— Она здесь ни при чем, — сказал Тирль. — Все это проделки леди Энн.
— Энн? — переспросил Сиверн, не в силах поверить в то, что сейчас услышал, и Зарид догадывалась, какие мысли роятся в его голове. Обычно он пользовался немалым успехом у женщин, они даже соперничали друг с другом за право быть обласканными им. По всем статьям, Сиверн мог считаться очень привлекательным мужчиной. Не будь он ее братом, Зарид могла бы сказать, что он с уверенностью поспорит красотой с самим Кольбраном. Поэтому известие о поступке Энн его совершенно ошарашило.
— Все это — дело рук леди Энн?. — переспросил Сиверн.
— Ага, — ответил Тирль. — Она объявила, что ее сердце принадлежит Кольбрану, но ее отец выбрал тебя. Поэтому она решила навсегда вычеркнуть тебя из списка кандидатов на брак с ней. Это она поставила семью Перегринов в идиотское положение.
Сиверн посмотрел на Тирля.
— Все это провернула женщина? — прошептал он. — Выходит, это не месть Говардов?
— Я могу поручиться за то, что Говарды здесь совершенно ни при чем. — Тирль метнул на Зарид быстрый взгляд. — Вероятно, леди Энн решила, что это будет очень удачная шутка.
Зарид видела, как глаза Сиверна наливаются кровью. Ярость, начинавшая закипать в нем, казалось, поднимается откуда-то из самых глубин его существа.
— Шутка?! — прогрохотал он. — Меня выставили полным ничтожеством у всех на глазах, и это называется «шутка»? Она добилась того, что последнее дерьмо считает себя теперь вправе смеяться надо мной. Надо мной! Перегрином! Да что она о себе возомнила? Кто она вообще такая? Дочка удачливого лавочника, в то время как я… — Сиверн словно поперхнулся последними словами и замолчал, не в состоянии продолжать дальше.
— Где она? — прохрипел он через некоторое время.
— Обедает, я полагаю, — с готовностью подсказал Тирль. Он опустил руки, до этого железным кольцом сжимавшие женщину, не та даже не пошевелилась.
— Я покажу ей, что из себя представляет настоящее веселье.
— Но, милорд, — запричитала женщина, — вы ведь не…
Сиверн прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, и направился к выходу. Женщина бросилась за ним следом, умоляя не трогать ее госпожу.
— Что ты натворил? — прошипела Зарид. Тирль улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой.
— Пока не знаю, что из этого выйдет, но я сыграл на горячности и вспыльчивости твоего брата.
Зарид больше не собиралась тратить время на бессмысленную болтовню с ним. Она выскочила на улицу и побежала догонять Сиверна. Может быть, ей удастся перехватить его, пока не произошло непоправимое. Может, она сможет остановить его, удержать от необдуманных поступков, которые еще больше покроют позором имя Перегринов.
Тирль последовал за ней. Они бежали бок о бок.
— Тебя убить мало за то, что сделал. — Зарид повернула голову и смерила его уничтожающим взглядом. Боже, зачем она вообще слушала его разглагольствования о Сиверне и леди Энн? Да после того как он бросит в лицо Маршаллу свои обвинения, тот и его люди смешают Сиверна с грязью.
Когда они ворвались в Грейт-Холл, Сиверн уже подходил к массивному обеденному столу, за которым восседали Хью Маршалл и рядом с ним — его дочь. Кроме того, множество длинных столов было расставлено по всему залу. Там сидели сотни мужчин и женщин, которые ели, пили и веселились вовсю.
Зарид кинулась было за братом, чтобы удержать его от какой-нибудь глупой выходки, но Говард одной рукой обхватил ее за талию, другой зажал рот, а потом затащил в темный закуток. И никто даже не заметил этого, поскольку глаза всех присутствующих были устремлены только на Сиверна. А его мужественное лицо было искажено яростью, когда он вперил взор в леди Энн.
Казалось, кроме нее, для Сиверна в этом зале никого не существовало. Он потянулся через стол, схватил ее за руку и поднял с места. Она пронзительно вскрикнула, и не менее дюжины молодцов двинулись на Сиверна, на ходу вытаскивая клинки из ножен. Но Хью Маршалл властным жестом остановил их. Напряженно, будто зачарованный, он следил за тем, что происходит между этим гигантом и его дочерью.
Энн упиралась, но Сиверн наклонился и обхватил ее рукой за талию, а потом потащил на себя через весь стол. Когда она убедилась, что ее отец ни сам не собирается приходить ей на выручку, ни другим не позволит сделать этого, она поняла, что ей придется обходиться собственными силами, и начала отчаянно отбиваться. Она молотила его кулачками и пинала ногами, но все тщетно. Ей удалось только разбить пару кувшинов с вином, опрокинуть несколько кубков и перевернуть блюдо с жарким и миску с овощами.
— Убери от меня свои грязные лапы! — вопила она. — Папа!
Когда гости поняли, что представление дается с молчаливого согласия самого Хью, они заняли свои места и приготовились наслаждаться невиданным зрелищем.
Наконец Энн, не перестававшая брыкаться, царапаться и кусаться, оказалась по ту же сторону стола, что и Сиверн. Он зажал ее под мышкой, а ногой толкнул деревянную скамью на открытое пространство в центре зала — площадку, приготовленную для акробатов и фокусников, которые развлекали гостей Хью, — и уселся на нее.