Первым побуждением Зарид было послать его подальше вместе с его нытьем, но она сдержалась и даже улыбнулась.
— А на мне платье твоей мамы.
Он обернулся через плечо, как бы намереваясь получше рассмотреть ее наряд, но вместо этого только небрежно скользнул по нему взглядом и широко зевнул.
— Ага, вижу. — Гораздо более внимательно он осмотрел стол, заставленный всевозможными кушаньями — Позови кого-нибудь прислуживать мне. Я голоден как волк и чертовски устал.
— В этом нет необходимости, — мгновенно возразила Зарид. — Я сама буду прислуживать тебе.
Она подошла к столу, сняла с блюд серебряные крышки и начала накладывать в серебряную тарелку еду. Когда тарелка была полна до краев, она протянула ее Тирлю, а потом уселась на скамеечку у его ног.
Он отправил в рот полную ложку тушеной моркови и одновременно обратился к Зарид, едва шевеля языком:
— Так что тебе нужно?
— Мне? Ничего. Просто надоели все эти слуги, вечно путающиеся под ногами.
— Ну, врать, ты никогда не умела. — Он прищурился. — Зачем ты шлялась к этой ведьме? Посылала весточку своим братьям?
Зарид побледнела.
— Да-да, мои люди служат мне верой и правдой. Они всегда снабдят меня нужной информацией о тебе.
— Я не веду переписки с братьями. И тебя сюда позвала вовсе не для того, чтобы разговаривать о войне.
— О чем же тогда мы будем беседовать? Какие еще причины могли побудить тебя посетить эту ведьму? — Он поставил тарелку на колени и понизил голос:
— Между прочим, она пользует женщин, которые хотят избавиться от нежеланных детей.
Зарид метнула на него осуждающий взгляд.
— Но, я уж никак не могу быть одной из таких женщин, если ты на это намекаешь.
— А как насчет Кольбрана?
— Ты просто негодяй! — вспылила она, вскакивая с табуретки.
— Я Говард. И как я могу быть уверен в том, что до меня у тебя не было никаких шашней с другим мужчиной. У меня создалось впечатление, что общество мужчин ты находишь весьма привлекательным, причем Кольбрана предпочитаешь всем остальным. Ты, кажется, считаешь его самым храбрым, сильным и самым красивым рыцарем во всей Англии.
— Тебе он даже в подметки не годится. — Зарид начала потихоньку терять терпение. — Ни он, ни любой другой мужчина, — участвовавший в турнире, который устраивал Маршалл.
Услышав это, Тирль откинулся на спинку кресла и самодовольно усмехнулся.
— Так, значит, Кольбран вовсе не самый-самый для тебя? Я правильно понял?
Зарид стало ясно, что он просто насмехается над ней.
— Ты просто невыносим. Интересно, бываешь ли ты хоть когда-нибудь серьезным?
Тирль отставил в сторону пустую тарелку.
— Сейчас я абсолютно серьезно говорю тебе, что собираюсь отправиться спать. В жизни еще так не уставал. — Он встал, потянулся еще раз и зевнул во весь рот. — Сегодня ничто не сможет удержать меня от того, чтобы немедленно не завалиться в постель. Даже если сейчас сюда прибудет король собственной персоной, ему придется подождать, пока я высплюсь.
Зарид страшно не хотелось пускать в дело ведьмино снадобье. Она надеялась, что сумеет завлечь мужа в свою постель при помощи собственных чар.
— Ты так и не сказал, как тебе мой наряд. Тирль опять зевнул.
— Мне всегда нравилось это платье. Мама носила его во Франции. Даже король на нее тогда заглядывался. Он еще раз потянулся.
— Оно страшно тяжелое. Потрогай, какая юбка.
— Я знаю, какова на ощупь одежда, вытканная золотом, равно как и серебром. Мне даже приходилось освобождать от подобных платьев нескольких придворных дам. — Он почесался. — Нет, пора баиньки. Все тело зудит под этой одеждой. Наверное, потому, что мне просто не терпится ее поскорее снять.
Зарид уже и не знала, что бы такого еще придумать, как обратить на себя его внимание. Корсет был до невозможности тесным. Ей даже немного больно. Но зато при этом груди выпирали из низкого выреза платья, очень напоминая перезрелые дыни. А он как будто даже ничего не заметил.
— Корсет жмет, — сделала она еще одну отчаянную попытку. — Похоже, твоей матери приходилось не так много втискивать в это платье, как мне. — Затаив дыхание, она ждала, как муж отреагирует на это замечание.
— Я как-то не додумался рассматривать собственную мать под этим углом зрения, — резко бросил Тирль, словно бы обидевшись на нее.
— Я вовсе не то…
— Ладно, ладно, извинения приняты. Ты уверена, что больше ничего не хочешь мне сказать, кроме как обсуждать фигуру моей матери?
— Да я не говорила, .. — Она оборвала сама себя и отвернулась от него. — Действительно, иди-ка ты спать. Мне от тебя ничего не нужно. Ты устал, тебе нужно отдохнуть.
Зарид ожидала услышать за своей спиной звук открывающейся и закрывающейся двери, но так и не дождалась. Тогда она снова повернулась к нему.
— Ступай же. Я тебя больше не задерживаю. Но вместо этого Тирль опять сел в кресло.
— Нет, ты чего-то не договариваешь. Может, пришел ответ от короля? И ты разоделась в пух и прах и устроила этот ужин при свечах, чтобы отметить радостное событие?
— У меня нет никаких новостей ни от братьев, ни от короля, ни от черта лысого. Я вообще сегодня целый день ни с кем не общалась.
Он понимающе улыбнулся.
— Так вот в чем дело. Тебе стало скучно, и ты пригласила меня поболтать. Что ж, готов составить тебе компанию. Я попытаюсь бороться со сном до тех пор, пока ты не выговоришься.
Зарид снова отвернулась.
— Я действительно преследовала определенную цель, позвав тебя сюда, но теперь думаю, что все было напрасно, — пробормотала она.
Через некоторое время тишина, воцарившаяся в комнате, показалась ей подозрительной, и она обернулась. Тирль спал, сидя в кресле. Увидев это, Зарид сначала почувствовала, как в ней закипает гнев, а потом ей захотелось плакать. Другие женщины могут без труда соблазнить любого мужчину. Почему же у нее ничего не вышло?
Она подошла к Тирлю и погладила его по щеке. Он, безусловно, был красивее ее братьев, красивее Кольбрана, красивее всех мужчин на свете вместе взятых.
Тирль сразу же проснулся..
— Я задремал, — объявил он. Зарид улыбнулась.
— И что тебе приснилось?
— Что я во Франции, — при дворе, и что леди Катрин пришла ко мне в комнату. Какое платье у нее было! Голубое с золотым шитьем.
Зарид вся как будто одеревенела.
— Думаю, тебе лучше уйти.
Он поднялся и начал тереть кулаками глаза.
— И то правда. Пойду к себе в комнату и спокойно досмотрю этот замечательный сон. — Но прежде чем уйти, он подошел к камину и взял с каминной полки стоявший там прекрасный серебряный кубок. Кубок был наполнен элем, на поверхности которого плавали какие-то травы.