– И еще каким!
– Я не знала, что ты тоже плывешь в Ирландию. Разве тебе не следовало… остаться в Мальвуазене?
– Только не начинай рыдать и жаловаться! С меня довольно твоего нытья! Скорее всего у тебя была лихорадка, и не только из-за качки. Да и бредила ты все время. Выложила о лорде Ранулфе всю подноготную. Но скоро мы сойдем на сушу, и Морелл желает видеть тебя здоровой. Выпей это, а потом поспи.
Она сунула в руку Лайонин кружку с теплым супом. Но та, как ни пыталась, не могла ее поднять. Пальцы дрожали, а руки не повиновались.
– Погоди!
Амисия рассерженно отстранила ее и заставила Лайонин пить. Но при этом слишком сильно наклонила кружку, и часть содержимого пролилась на и без того грязную тунику.
– Ты не лучше младенца! Приходится нянчить тебя, а мне это до смерти надоело! Не выношу твоей вони! Да и на женщину ты мало походишь! Не стану осуждать ребенка, если и он сбежит из твоего чрева!
Лайонин положила трясущиеся пальцы на живот и поняла, что он увеличился в размерах. И это всего за десять дней!
– Я не повредила малышу? – встревожилась она, боясь неладного.
– Нет. Он крепко цепляется за жизнь! А теперь мне нужно идти к сэру Мореллу. Он хотел знать, очнулась ли ты.
Лайонин легла на тюфяк, чувствуя, что так устала, словно взбиралась на гору, а может, и не на одну. Но, несмотря на неудобства, мерзкий запах, засаленную одежду и спутанные волосы, она почти спала, когда сэр Морелл открыл дверь каюты.
– Боже милостивый! Амисия, да я в комнату не могу войти! Немедленно забери ее отсюда и вымой! Вижу, ты оставила ее гнить в собственной грязи! Я прикажу убрать каюту! Ты сама – мерзкое животное, если способна так обращаться с женщиной. Убери ее с глаз моих!
Потом стало тихо, и волны сна снова подхватили Лайонин. Но жесткие руки подняли ее с койки.
– Не так уж она и плоха! Я видел шлюх, которые выглядели куда хуже! – прогремел над ней хриплый голос. Открыв усталые глаза, она поняла, что ее уносят из комнаты. – Нет, она точно недурна собой. И глаза у нее цвета тех камней, которые я как-то видел на камзоле его светлости.
– Ранулф… – прошептала Лайонин.
– Да, я говорю о лорде Ранулфе. Но не волнуйтесь, он выкупит вас. Он не оставит такую, как вы.
– Заткни пасть, матрос! – донесся сквозь бредовый туман голос Морелла.
Нельзя выдать себя, дать им понять, что она знает об их планах.
– Ранулф, – снова пробормотала она.
– Видите, она ничего не понимает. Должно быть, слишком больна, чтобы меня слышать. А весит не больше перышка, хоть и носит младенца, – оправдывался матрос.
– Делай, что приказано, и больше не смей с ней разговаривать, иначе потом она может вспомнить твои слова.
– Есть, сэр.
Лайонин усадили на жесткий деревянный стул. Она была так измучена, что даже глаз не открыла. От сырого тепла, которое она ощущала поблизости, еще больше клонило ко сну.
– Нет, не смей спать! Мой славный рыцарь велел тебя вымыть. Я не так безоговорочно верю в силу купания, как Морелл: вода вредна для кожи. Эй! Не смей падать! Он заставит меня ответить за твои синяки! Поверить невозможно, что такой омерзительный смрад может исходить от человека всего через десять дней плавания!
Прохладный ветерок коснулся обнаженной кожи: с Лайонин сорвали одежду.
– А теперь садись в лохань.
Лайонин блаженно вздохнула. Вода увлажнила ее кожу, заполнив все поры, избавила от жажды. Больше всего на свете ей хотелось сбросить с себя вонючую корку, покрывавшую грудь. Амисия стала энергично намыливать ее волосы, не заботясь о том, что причиняет боль своей жертве.
Вставая, она чувствовала себя почти живой. В довершение всего Амисия облила ее теплой водой, растерла тонким полотенцем и натянула чистую полотняную камизу.
– Больше вам не видать тонких шелков, миледи. Одежда теплая, свободная, чтобы не стеснять растущий живот. Похоже, вы с каждым днем все больше разбухаете, – засмеялась она. – Мореллу это не понравится.
Лайонин ничем не показала, что поняла намек женщины. В эту минуту она просто наслаждалась свежестью и чистотой.
Француженка открыла дверь, и на пороге появился широкоплечий мужчина, одетый в грубую шерсть. Длинные спутанные волосы неряшливо падали на лоб.
– Теперь она выглядит настоящей леди, как в то время, когда ехала на вороном рядом с лордом Ранулфом.
Лайонин поспешно закрыла глаза и притворилась, что снова потеряла сознание. Матрос доставил ее обратно в маленькую каюту и осторожно положил на чистую постель. Простыни пахли соленой водой и солнцем. Она с благодарным вздохом расслабилась, получая извращенное наслаждение в чисто физическом комфорте, так противоречившем ее истинному положению.
– Хорошенькая. Знаете, что «черные стражи» называют ее своей леди Львицей? Как-то я пытался заговорить с ней, но Корбет выхватил меч. Они никого не подпускают к ней, если не разрешит его светлость.
– Оставь ее, болван! Не хватает еще тебя, с твоими телячьими нежностями! Пришлось бы постоянно держать ее голову над горшком, вряд ли посчитал бы ее такой уж важной дамой!
– Нет, истинная леди – всегда леди! – ехидно бросил матрос, явно метя в Амисию.
Лайонин долго спала, проснувшись только однажды, когда в каюте уже стемнело. Она огляделась и тут же заснула опять. А когда окончательно пришла в себя, светило яркое солнце, и она чувствовала себя гораздо лучше. Правда, была еще очень слаба, хотела пить, но зато осталась жива и надеялась жить дальше.
Вскоре в каюте появилась Амисия с подносом.
– Похоже, ты выздоравливаешь.
Лайонин поела горячего супа с ломтиком хлеба.
– Вот Морелл обрадуется, узнав, что ты так скоро пришла в себя, – хмыкнула Амисия, хитро глядя на пленницу.
Графиня поняла, о чем идет речь, и, съев еще немного супа, устало откинулась на подушки.
– Теперь мне нужно уснуть, – пробормотала она, чувствуя пристальный взгляд Амисии. Она должна любой ценой заставить их поверить в свою тяжкую болезнь. А потом… потом всегда есть возможность, что сэр Морелл, увидев огромный живот, оставит ее в покое.
На следующий день силы почти возвратились к Лайонин, но она ничем не выдала себя перед Амисией. Сэр Морелл приходил ее навестить, но Лайонин что-то промямлила насчет ребенка, которого носит, и поспешно зажала рот рукой. Рыцарь ретировался, но она успела заметить его брезгливый взгляд. Амисия не сумела скрыть смеха, и Лайонин почувствовала, что эта женщина наслаждается тонкой игрой и не выдаст ее.
К концу дня корабль бросил якорь, и в каюту снова пришла Амисия.
– Теперь мы отправимся… к твоим родственникам. Поедешь рядом со мной и держись подальше от сэра Морелла, пока не оправишься.