— Ты! — возмущенно воскликнула Джудит и, выдернув с корнем пучок травы, бросила его Гевину в лицо.
Он ошарашенно посмотрел на нее и принялся отряхиваться и выплевывать землю. Его глаза превратились в щелочки.
— Ты поплатишься за это, — произнес он и стал подкрадываться к ней.
Джудит отскочила, испугавшись той боли, которую, как ей уже было известно, он может причинить. Она начала подниматься, но он дернул ее вниз, ухватив за щиколотку.
— Нет… — проговорила она, и тут он опустился на нее… и принялся щекотать. Сначала Джудит охватило страшное изумление, потом она засмеялась. — Подтянув ноги к груди, она попыталась защититься от его рук, но он был безжалостен.
— Ты возьмешь свои слова назад?
— Нет, — задыхаясь, с трудом выговорила она. — Ты тщеславен — в тысячу раз тщеславнее женщины.
Его пальцы сновали по ее ребрам до тех пор, пока она не заметалась под ним.
— Пожалуйста, остановись, — взмолилась она. — Я больше не выдержу!
Руки Гевина замерли, и он наклонился к ее лицу.
— Сдаешься?
— Нет, — поспешно ответила она, — хотя допускаю, что ты не так тщеславен, как я думала.
— Это слишком мало для извинения.
— Оно было сделано под пыткой. Он улыбнулся ей. Ее волосы, отливающие золотом в свете яркого дня, разметались вокруг нее подобно короне, украшающей закатное солнце.
— Кто ты, жена моя? — прошептал он, пожирая ее глазами. — Сейчас ты проклинаешь меня, а спустя секунду — опутываешь своими чарами. Ты оказываешь мне неповиновение и доводишь до такого состояния, что я готов убить тебя, — потом улыбаешься мне, и я прихожу в восторг от твоей красоты. На свете нет женщины, похожей на тебя. Я еще ни разу не видел, как ты вставляешь нитку в иголку, зато наблюдал, как ты по колено в иле вычищаешь пруд. Ты ездишь верхом не хуже мужчины, и тут же я нахожу тебя трясущейся от страха, подобно испуганному до смерти ребенку. Как долго может длиться твое постоянство? Можно ли быть уверенным, что за два дня ты не изменишься?
— Я Джудит. И больше никто, и я не знаю, как быть другой.
Он погладил ее по голове, потом наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Они были нежными и пахли солнцем. Но он даже не успел насладиться его, так как небеса разверзлись, и, предваряемый оглушительным раскатом грома, на них обрушился сильнейший ливень.
Гевин пробормотал какое-то ругательство, которого Джудит никогда не доводилось слышать.
— Под карниз! — сказал он, но тут вспомнил о ее ноге и, подхватив ее на руки, побежал к холму, туда, где на костре жарилось мясо, жир которого стекал в шипевший и разбрасывавший искры огонь. Холодный душ никоим образом не способствовал хорошему настроению Гевина. Рассерженный, он подошел к костру. Одна сторона куска сгорела до черноты, другая осталась сырой. Они оба забыли, что мясо нужно все время переворачивать.
— Ты плохая кухарка, — заявил он. Он был недоволен тем, что в такой важный момент их прервали.
Джудит смущенно подняла на него глаза.
— Я шью лучше, чем готовлю. Несколько секунд он смотрел на нее, потом расхохотался.
— Отлично сказано. — Он выглянул из-под укрытия. — Я должен заняться своим жеребцом. Ему не доставит радости стоять под дождем с седлом на спине.
Джудит, которая всегда с любовью ухаживала за животными, повернулась к Гевину.
— И бедное животное все это время так и стояло нерасседланным?
Ему не понравились командные нотки, прозвучавшие в ее голосе.
— А где, позволь узнать, твоя кобыла? Неужели она до такой степени безразлична тебе, что тебя не беспокоит, где она?
— Я… — начала Джудит. Она настолько увлеклась Гевином, что ни разу не вспомнила о лошади.
— Тогда наводи порядок сначала в своем доме, прежде чем приказывать мне.
— Я не приказывала.
— О Господи, а что же еще ты делала? Джудит отвернулась.
— Иди. Твоя лошадь ждет под дождем. Гевин собрался было что-то сказать, но передумал и вышел из-под карниза. Джудит сидела и массировала ногу, не переставая ругать себя. Всем своим поведением она выводит его из терпения. Вдруг она замерла. Какое значение имеет тот факт, что она злит его? Она ненавидит его, не так ли? Он отвратительный, бесчестный человек, и один день ласкового обращения не заставит ее изменить свое отношение к нему. Или заставит?
— Мой господин! — Голоса доносились до нее как бы издалека. — Милорд Гевин! Леди Джудит! — Голоса приближались.
Гевин, еле слышно выругавшись, затянул подпругу, которую только что расслабил. Он совсем забыл о своих людях. Как этой маленькой ведьме удалось так околдовать его, что он ни разу не вспомнил, что их ищут? И теперь они рыщут по округе, промокшие, замерзшие и, без сомнения, голодные. Как бы ему ни хотелось вернуться к Джудит, возможно, провести с ней ночь, его люди — на первом месте.
Ведя за собой лошадь, он перешел ручей и поднялся на холм. Наверняка они уже заметили костер.
— С вами все в порядке, мой господин? — спросил Джон Бассетт, когда они встретились. Они стояли под проливным дождем, с их лиц текла вода.
— Да, — ответил Гевин, не глядя на свою жену, которая сидела прислонившись к камню. — Началась буря, а Джудит подвернула ногу, — проговорил он и замолчал, так как Джон взглянул на небо. Вряд ли можно было назвать весенний ливень бурей, к тому же Гевин и его жена могли бы воспользоваться имевшейся у них лошадью.
Джон был старше Гевина, он служил рыцарем еще у его отца и имел богатый опыт общения с молодыми людьми.
— Понятно, мой господин. Мы привели лошадь госпожи.
— Черт, черт, черт! — пробормотал Гевин. Теперь она заставила его солгать своим людям. Он подошел к кобыле и резко дернул подпругу.
Джудит, несмотря на боль в ноге, бросилась к нему.
— Нельзя так грубо обращаться с моей лошадью, — возмутилась она.
Он мгновенно повернулся к ней.
— Нельзя так грубо обращаться со мной, Джудит!
Джудит стояла у полураскрытого окна и молча смотрела в ночь. На ней был халат из тонкого дамасского шелка цвета индиго, отделанный бледно-синим шелком. Вырез, полы и подол были обшиты горностаем. Дождь закончился, и воздух был напоен свежестью. Она с неохотой отвернулась от окна и взглянула на пустую кровать. Джудит знала, что с ней творится, хотя не хотела признаваться себе в этом. Что же она за женщина, если млеет от ласки мужнины, которого презирает? Закрыв глаза, она буквально почувствовала его руки и губы на своем теле. Разве у нее нет гордости, если она позволяет своему телу предавать себя? Она скинула халат и скользнула в пустую, холодную постель.
Ее сердце замерло, когда она услышала шаги, которые затихли возле ее двери. Она ждала затаив дыхание. Мгновение показалось вечностью, прежде чем шаги стали удаляться. Джудит стукнула кулаком в мягкую подушку, и прошло немало времени, прежде чем она заснула.