К сожалению, судомойки были настроены совершенно иначе. В настоящий момент обе боялись оставить Джослина.
— Тебя привезли сюда для нее ? — настойчиво расспрашивала его Гледис.
Джослин повернулся и смотрел на нее до тех пор, пока она не отвела глаза и не зарделась. Однако Бланш, в отличие от Гледис, было не так-то просто смутить.
— Удивительно, что лорд Эдмунд разрешил тебе приехать. Он держит леди Элис, как в тюрьме. Он позволяет ей кататься верхом только тогда, когда сам сопровождает ее.
— А лорд Эдмунд не любит, когда у него после подобной прогулки болит его мягкая задница, — добавила Гледис.
У Джослина был озадаченный вид.
— Я думал, это брак по любви — граф женился на девушке без денег.
— По любви! Ха! — рассмеялась Бланш. — Эта женщина любит только себя. Она считала лорда Эдмунда простачком, которого сможет использовать, как ей заблагорассудится. Но он оказался далеко не дурак. Уж мы-то знаем — не так ли, Гледис, — ведь мы живем здесь много лет!
— О да, — подтвердила Гледис. — Она думала, что будет управлять замком. Я знаю таких, как она. Но лорд Эдмунд скорее сожжет все поместье дотла, чем даст ей свободу действий..
Джослин нахмурился.
— Тогда зачем же он женился на ней? Ведь он мог выбрать любую. У леди Элис даже нет земель.
— Она красива, — пожав плечами, ответила Бланш. — А он любит красивых.
Джослин улыбнулся.
— Этот человек начинает мне нравиться. Я всей душой согласен с ним. — Он бросил на обеих девушек многозначительный взгляд, заставивший их покраснеть и опустить глаза.
— Нет, Джослин, — продолжала Бланш, — он не такой, как ты.
— Действительно, — поддержала ее Гледис и провела рукой по бедру юноши.
Бланш укоризненно посмотрела на нее.
— Лорду Эдмунду нравится только ее красота. Она совершенно не интересует его как женщина.
— Точно так же он относится к бедной Констанции, — добавила Гледис.
— К Констанции? — переспросил Джослин. — Я не знаком с нею. Бланш рассмеялась.
— Взгляни-ка на него, Гледис. Рядом с ним стоят две такие прекрасные женщины, а он переживает из-за того, что не знаком с третьей.
— А может, Джослин беспокоится из-за того, что на свете еще осталась женщина, которую он не знает? — поддразнила Гледис.
Джослин схватился руками за голову, всем своим видом показывая, что пребывает в крайнем отчаянии.
— Я погиб! Меня разоблачили!
— Вот это правильно, — засмеялась Бланш и принялась целовать его в шею. — Скажи мне, сладенький мой, ты когда-нибудь сохранял верность женщине?
Джослин нежно провел языком по мочке ее уха.
171 — Я верен всем женщинам… на определенный срок.
Так, хохоча и болтая, они подошли к дому.
— Где ты был? — прошипела Элис, как только в дверях большого зала появился Джослин.
Бланш и Гледис поспешили вернуться к своим обязанностям и удалились на задний двор.
— Вы скучали по мне, моя госпожа? — Невозмутимо улыбнувшись и убедившись, что рядом никого нет, Джослин взял ее руку и приник к ней поцелуем.
— Нет, не скучала, — откровенно ответила Элис. — Во всяком случае, не испытывала то, на что ты намекаешь. Значит, пока я тут сижу одна, ты развлекаешься с этими двумя потаскухами?
Лицо Джослина немедленно приняло озабоченное выражение.
— Вам было одиноко?
— Да, мне было одиноко! — отрезала Элис и опустилась в кресло. Она была так же нежна и красива, как и в тот день, когда он впервые увидел ее на свадьбе Монтгомери. Однако сейчас в ее облике появилась некая утонченность, которую придавало ей немного осунувшееся лицо. Ее глаза нервно перебегали с одного предмета на другой. — Да, — тихо повторила она, — я одинока. У меня здесь нет друзей.
— Неужели это возможно? Уверен, что ваш муж не может не любить такую красавицу, как вы!
— Любить! — рассмеялась она. — Эдмунд никого не любит. Он держит меня как птицу в клетке. Я никого не вижу, мне не с кем поговорить. — Элис отвернулась и устремила взгляд в скрытый полумраком угол комнаты. Ее точеный профиль исказила гримаса ненависти. — Кроме нее! — процедила она. Джослин, который не подозревал, что рядом кто-то есть, проследил за ее взглядом. — Выходи, маленькая мерзавка! — вскипела Элис. — Пусть он увидит тебя. Не прячься, дочь шакала. Гордись тем, что делаешь. — Джослин всматривался до тех пор, пока не увидел выступившую из мрака девушку. Она была тоненькой и хрупкой, ее плечи были опущены, голова склонена. — Смотри сюда, ты, шлюха! — приказала Элис.
У Джослина перехватило дыхание, когда он заглянул в глаза девушки. Не обладая столь поразительной красотой, как Элис или та, невеста, Джудит Риведун, она была очаровательна. Но его поразили ее глаза. Это были темно-фиолетовые озера, в которых таились все печали мира. Джослину никогда не доводилось видеть такого страдания и отчаяния.
— Он приставил ее ко мне как сторожевого пса, — сказала Элис. — Я без нее не могу и шагу ступить. Однажды я попыталась убить ее, но Эдмунд привел ее в чувство. Я, .. — В этот момент Элис заметила приближавшегося мужа.
Это был низкорослый жирный мужчина с мощными челюстями и тяжелым взглядом всегда заспанных глаз. Никто бы не догадался, что за этой внешностью скрывается хитрый и изворотливый ум. Но Элис уже довелось познакомиться с его ловкостью и изобретательностью.
— Приходи ко мне, — прошептала она Джослину, прежде чем тот, коротко кивнув Эдмунду, вышел из зала.
— Твои вкусы изменились, — заметил Эдмунд. — Этот совсем не похож на Гевина Монтгомери.
Элис молча смотрела на него. Она знала, что нет смысла спорить с ним. Она был замужем всего месяц, и каждый раз, когда видела своего мужа, вспоминала первое утро после свадьбы.
Свою брачную ночь она провела в одиночестве, а утром Эдмунд вызвал ее к себе. Он очень сильно отличался от того человека, с которым она познакомилась.
Элис кокетливо опустила ресницы.
— Мне… было одиноко, милорд.
— Теперь можешь оставить свои штучки! — потребовал Эдмунд, поднимаясь с кресла. — Итак! Ты думаешь, что будешь управлять мной и моими владениями, не так ли?
— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, — запинаясь, пробормотала Элис, встретившись с ним взглядом.
— Вы — вы все, вся Англия, — считаете меня дураком. Эти мускулистые рыцари, с которыми ты путалась, называют меня трусом, потому что я отказываюсь рисковать жизнью ради участия в сражениях, затеянных королем. Но какое мне дело до чьих-либо сражений, кроме собственных? — Элис, пораженная до глубины души, не знала, что сказать. — Ну, моя дорогая, где же твое жеманство, которым ты встречаешь мужчин, несущих всякую чепуху о твоей красоте?