— Эта женщина заслуживает того, что получила! — сказал один из них, мимо кого как раз шла Джудит.

— Точно. Никакая жена не имеет права так обращаться с мужем.

Все вокруг презирали ее. И она тоже начинала презирать себя. Она медленно поднималась по лестнице на четвертый этаж, и единственным ее желанием было остаться одной. Внезапно чья-то рука обхватила ее за талию, и Джудит оказалась прижатой к твердой как камень мужской груди. К ее горлу приставили кинжал, острое лезвие которого коснулось нежной кожи. Попытка высвободиться не привела к успеху.

Глава 19

. — Скажи хоть слово, и твоя голова полетит с плеч, — произнес низкий и совершенно незнакомый ей голос. — Где Джон Бассетт? — Джудит почти лишилась возможности говорить, однако поняла, что этот мужчина не из тех, кого можно ослушаться. — Отвечай! — приказал он, и его рука еще крепче сжала ее, а кинжал сильнее надавил нашею.

— С моей матерью, — прошептала она.

— Матерью! — прошипел он ей в самое ухо. — Будь проклята та женщина, которая дала жизнь такой, как ты.

Джудит не видела его лица, к тому же он с такой силой сдавил ее, что она начала задыхаться.

— Кто ты? — с трудом выдохнула она.

— Да, тебе следует задать этот вопрос. Я твой враг, и я с радостью положил бы конец твоей мерзкой жизни, если бы не нуждался в тебе. Как Джон охраняется?

— Я… не могу дышать.

Поколебавшись, он ослабил хватку и немного отодвинул кинжал от ее горла.

— Отвечай!

— У двери комнаты, в которой он заперт, дежурят двое дружинников.

— На каком этаже? Ну, говори, — потребовал он, опять сдавив ее. — Не надейся, что кто-нибудь придет и спасет тебя.

Внезапно Джудит поняла, что ей не перенести второго за один день испытания, и засмеялась. Сначала ее смех звучал тихо, но постепенно он перерос в истерический хохот, сопровождавший каждое ее слово.

— Спасет меня? Боже, да кто же будет спасать меня? Мою мать держат в плену. Мой единственный телохранитель тоже сидит под замком. Моего мужа бросили в колодец. Человек, который мне отвратителен, получил право лапать меня на глазах у моего мужа, в то время как его прихлебатель нашептывает мне свои угрозы. А теперь еще из темного коридора на меня нападает какой-то незнакомец. — Она прижала руку мужчины, в которой он держал кинжал, к горлу. — Умоляю вас, сэр, кем бы вы ни были, доведите до конца то, что начали. Возьмите мою жизнь. Зачем она мне? Чтобы стоять и смотреть, как убивают моих друзей и близких? Я не хочу жить, чтобы видеть это.

Напряжение, чувствовавшееся в руке незнакомца, ослабло. Потом он, оттолкнув руку Джудит, вложил кинжал в ножны и схватил ее за плечи. Джудит совсем не удивилась, узнав в нем того менестреля, которого видела в большом зале.

— Я хочу узнать еще кое-что, — заявил он, однако голос его звучал уже не так сурово.

— Зачем? — спросила она и открыто посмотрела в его синие глаза. — Кто послал вас шпионить за мной, Уолтер или Артур? Я и так уже слишком много сказала.

— Да, правильно, — резко произнес он. — Если бы я был шпионом, то этого хватило бы для доклада моему хозяину.

— Вот и рассказывайте ему! Идите!

— Я не шпион. Я Стивен, брат Гевина. Джудит с изумлением уставилась на него. Она поняла, что он говорит правду. Именно поэтому ее так потянуло к нему. В манерах Стивена, если не во всем его облике, было нечто такое, что напоминало ей Гевина. Она не сразу сообразила, что у нее по щекам текут слезы.

— Гевин сказал, что вы приедете. Она сказал, что я только усложнила ситуацию, но вы сможете все вернуть на свои места.

Стивен прищурившись взглянул на нее.

— Когда вы видели его и когда он вам все это сказал?

— Во вторую ночь моего пребывания здесь. Я спускалась к нему в яму.

— Спускались — куда? — До него доходили слухи, в каких условиях держат Гевина, — может, не все, но кое-что он знал, — однако он никак не мог добраться до брата. — Присядьте, — предложил он, подводя Джудит к подоконнику. — Нам надо многое обсудить. Расскажите мне все с самого начала.

Стивен молча слушал ее историю о том, как Уолтер убил ее отца и потребовал ее земли, как Гевин решил дать Уолтеру отпор.

— И он захватил и Гевина, и вашу мать?

— Да.

— Тогда почему вы здесь? Разве Демари не потребовал выкуп? Вам следовало бы собрать его с крепостных.

— Я не стала ждать, когда он станет о чем-то просить. Я приехала сюда с Джоном Бассеттом, и нас впустили в замок.

— Да, я вижу, — насмешливо заметил Стивен. — И теперь Уолтер Демари заполучил всех: вас, Гевина, вашу мать, основного помощника Гевина.

— Я не знала, что еще можно сделать.

— Вы могли бы послать за одним из нас! — возмутился Стивен. — У Рейна, с его сломанной ногой, и то получилось бы лучше, чем у вас, женщины. Джону Бассетту следовало бы понять…

Джудит положила руку на локоть Стивена.

— Не надо обвинять его. Я пригрозила, что поеду одна, если он откажется сопровождать меня.

Стивен посмотрел на ее маленькую ручку, потом поднял глаза.

— А что же было то, что я видел там, внизу?

Все в замке говорят, что вы ненавидите Гевина и готовы на все, чтобы избавиться от него. Возможно, вы хотите положить конец вашему браку? Джудит поспешно отдернула руку. Он все больше и больше напоминал ей Гевина. Ее охватил гнев.

— Мое отношение к Гевину касается только меня и его, а посторонним нечего знать об этом. Глаза Стивена блеснули. Он схватил ее за запястье, и она от боли сжала зубы.

— Значит, это правда. Вы любите Уолтера Демари?

— Нет, не люблю!

Он еще сильнее сжал ее руку.

— Не смейте лгать!

Жестокость мужчин всегда приводила ее в бешенство.

— Вы такой же, как Гевин! — взвилась она. — Вы видите только то, что хотите увидеть. Нет, я честна, в отличие от вашего брата. Это он пресмыкается перед ничтожеством. Я не опущусь до такого.

Ее слова озадачили Стивена, и он ослабил хватку.

— Каким ничтожеством? Почему вы заговорили о честности?

Джудит выдернула руку и потерла запястье.

— Я пришла спасти своего мужа, потому что он был дан мне Господом и потому что я ношу его ребенка. Я обязана попытаться помочь ему, но делаю это вовсе не из любви к нему. Нет! — с горячностью добавила она. — Он отдал свою любовь той блондинке! — Она замолчала и взглянула на руку.

Смех Стивена заставил ее поднять глаза.

— Элис, — заключил он. — Значит, вот как обстоят дела? Это не междуусобная война за земли, а обида на возлюбленного, бабьи проблемы.