— Джудит, — позвал он, — может, ты поможешь мне? ТЫ не против ненадолго отложить вязание? — с серьезным видом спросил он и с трудом сдержал улыбку, когда Джудит с горячей готовностью отбросила клубок и спицы. — Мы потратили слишком много денег на это путешествие, — сказал он, указывая на гроссбух. — Не могу понять почему.
Джудит подтянула к себе книгу. Наконец-то у нее появилась возможность заняться знакомым и интересным делом. Она внимательно просмотрела колонки цифр. Внезапно ее палец замер на строчке.
— Пять марок за хлеб! Кто же это заплатил такую огромную сумму?
— Не знаю, — честно признался Гевин. — Я ем хлеб, а не пеку.
— Ты ешь не хлеб, а золото! Я сейчас же этим займусь. Почему ты мне об этом раньше не сказал?
— Потому что, дорогая женушка, я считал, что могу самостоятельно управлять собственной жизнью. Жаль мне того мужчину, который думает так же, как я.
Джудит пристально взглянула на мужа.
— Я найду этого пекаря! — грозно заявила она и направилась к выходу из палатки.
— А ты не собираешься еще немного повязать? Боюсь, тебе будет нечем занять себя.
Джудит оглянулась через плечо и, увидев лицо Гевина, поняла, что он поддразнивает ее. Она улыбнулась и бросила в него клубок.
— Возможно, именно тебе следует заняться вязанием, — заметила она и, выразительно посмотрев на гроссбух, вышла.
Гевин еще некоторое время сидел за столом и вертел в руках клубок. Без Джудит в палатке стало на удивление пусто. Он подошел к откинутому пологу и, прислонившись к опорному столбу, принялся наблюдать за женой. Она никогда не кричала на слуг, но каким-то неведомым ему способом ей всегда удавалось заставить их работать в несколько раз усерднее, чем раньше. Она взяла на себя заботу о продовольствии, стирке, занималась обустройством лагеря, причем выполняла свою работу с необычайной легкостью. И никогда не показывала, что устала. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову, что она ухитряется одновременно делать десять дел.
В этот момент Джудит закончила разговор с пекарем, толстым, низеньким мужичишкой. Он повернулся и пошел прочь, сокрушенно качая на ходу головой и в сердцах толкая перед собой нагруженную хлебом тележку. Гевин улыбнулся: он догадывался, что чувствует сейчас бедняга. Ведь и сам он бывал с таком же положении. Разве не он, будучи полностью уверенным в своей правоте, столько раз выходил из споров с женой побежденным? Джудит умела жонглировать словами и так морочить собеседнику голову, что тот начисто забывал, о чем идет речь.
Гевин проследил взглядом за Джудит, направлявшейся к котлам. Она попробовала варившееся в них мясо, заговорила о чем-то с оруженосцем Гевина, сидевшим на стуле и полировавшим доспехи хозяина. Мальчик кивнул и улыбнулся ей, и Гевин догадался, что Джудит внесла очередные новшества в столь важный процесс. Но он не сомневался, что все ее нововведения будут способствовать более успешной работе. Он никогда прежде не путешествовал с таким комфортом, причем без всяких усилий со своей стороны. Он помнил времена, когда по утрам, выйдя из палатки, не раз наступал в конскую лепешку. Теперь же о подобном не могло быть и речи: вряд ли Джудит допустит, чтобы в лагере была грязь. И правда, вокруг царила идеальная Чистота.
Джудит почувствовала на себе взгляд Гевина и, на секунду отвлекшись от ревизии курятника, улыбнулась мужу. У Гевина защемило сердце. Как она относится к нему? Так ли уж важно, что она носит ребенка от другого? Ему было известно лишь то, что он страстно желает ее.
Он подошел к Джудит и взял ее за руку.
— Пойдем со мной.
— Но мне нужно…
— Ты хочешь заниматься этим у всех на виду? — приподняв одну бровь, осведомился он. Она радостно рассмеялась.
— Нет, отнюдь.
Они не спеша ласкали друг друга, пока огонь страсти не поглотил их тела. Именно это и привлекало Гевина в их отношениях с Джудит. Разнообразие. Каждый раз она была другой. То спокойной и чувственной, но неистовой и требовательной. Сегодня она смеялась и дразнила его, а завтра принималась экспериментировать. Но какой бы она ни была, близость с ней доставляла ему удовольствие. Стоило только ему представить, как он дотрагивается до ее груди, и все его тело захлестывала волна возбуждения.
Гевин сильнее прижал к себе Джудит и зарылся лицом в ее волосы. Она приникла к нему, словно стремилась раствориться в нем. Он поцеловал ее в макушку и заснул.
— Вы влюбились в него, и с каждым днем ваша любовь становится все сильнее, — заявила на следующее утро Джоан, причесывавшая свою хозяйку.
В палатке, освещенной утренним солнцем, стоял прозрачный полумрак. На Джудит было платье из мягкой зеленой шерсти. На талии она застегнула кожаный пояс. В этом незатейливом дорожном наряде, оттенявшем ее белую кожу и подчеркивавшем необычный цвет глаз, она выглядела юной и очаровательной.
— Как я понимаю, ты имеешь в виду моего мужа.
— О нет, — бесстрастно возразила Джоан. — Я говорю о булочнике.
— А как ты… догадалась? — Джоан промолчала. — Это нормально, когда женщина влюблена в своего мужа?
— Только в том случае, если он отвечает ей взаимностью. Будьте осторожны, не позволяйте этому чувству полностью завладеть вами, иначе ваше сердце разорвется от страданий, когда он изменит вам.
— Да мы с ним почти никогда не расстаемся, — ринулась на защиту мужа Джудит.
— Это так, но что будет, когда вы окажетесь при дворе? Вам не удастся остаться наедине с лордом Гевином. Вас будут окружать первые красавицы Англии. Там у любого мужчины глаза разбегутся.
— Замолчи! — прикрикнула на нее Джудит. — Займись лучше моими волосами.
— Слушаюсь, моя госпожа, — насмешливо произнесла Джоан.
В течение всего дня Джудит размышляла над словами горничной. Неужели она действительно полюбила своего мужа? Однажды она увидела, как он обнимает другую. Тогда она рассердилась, но это чувство было вызвано тем, что он не оказывает ей должного уважения. Теперь же при мысли, что он может обнимать другую, она холодела. Ей казалось, что в ее сердце впиваются тысячи ледяных иголок.
— Джудит, с тобой все в порядке? — спросил Гевин, подъехав к ней на своем жеребце.
— Да… нет.
— В чем дело?
— Меня пугает двор короля Генриха. Там действительно… так много красивых женщин?
Гевин посмотрел на ехавшего рядом с Джудит Стивена.
— А ты что скажешь, братишка? Красивы ли придворные дамы?
Стивен, не улыбнувшись, взглянул на невестку.
— Полагаю, ты и так владеешь потрясающей красавицей, — спокойно произнес он и, развернув коня, направился к своим дружинникам.
Джудит повернулась к Гевину.
— Я не хотела его обидеть.
— И вовсе он не обиделся на тебя. Стивен никому не рассказывает, но я знаю, что его пугает предстоящая женитьба. И я не виню его. Эта баба ненавидит все английское и наверняка намеревается превратить его жизнь в ад.