Кэрри отправилась переодеваться. Ей была настолько невыносима мысль о предстоящем завтра отъезде, что она почти хотела, чтобы все произошло сегодня, чтобы расставание было уже позади.
Собравшись с духом, она пошла туда, где Джош и Тем мыли посуду.
— Мы покажем тебе, как это делается, — пообещал Тем, глядя на Кэрри с обожанием.
Даллас, вертевшаяся возле Кэрри, гордо выпрямилась:
— Я тоже не хочу этому учиться. Я не хочу быть женой фермера. Я хочу стать великой актрисой.
Кэрри, рассмеявшись, подхватила девчушку на руки.
— Если бы ты была актрисой, — сказала она, — тебе бы пришлось общаться с разными негодяями. Пришлось бы все время путешествовать, и тебя бы не принимали в лучших домах. Нет уж, лучше тебе выйти замуж за хорошего человека и завести деток.
Даллас скорчила гримаску:
— Хочу, чтобы мужчины дарили мне розы.
— Если ты выйдешь за хорошего человека, он будет дарить тебе розы.
— Если он сможет это себе позволить. — Рассерженный Джош, отшвырнув посудное полотенце, вышел из дома.
— Ну что я такого сказала? — простонала Кэрри.
Она думала, что близость сделает их отношения более доверительными, но Джош, казалось, стал еще злее.
Джош исчез на весь день, и Кэрри осталась одна с детьми. «По крайней мере, он думает, что я о них позабочусь, — пришло ей в голову. — И он не считает, что я способна спалить дом дотла».
Ближе к вечеру они сели на крылечке, и Кэрри начала рассказывать им про Мэн и про своих братьев. Она намеревалась сообщить детям о своем предстоящем отъезде, но у нее язык не поворачивался произнести это.
Джош вернулся через час после захода солнца, обнял детей и велел им мыться и ложиться спать.
Встав со своего места, Кэрри огляделась по сторонам с мрачным видом. Сейчас она ощущала запах роз там, где до этого ощущался лишь один запах, в котором дом просто утопал, — запах лошадиного навоза.
Стараясь не думать о завтрашнем дне, она вернулась в дом. Ей стоило огромного труда не разрыдаться, когда дети поцеловали ее на сон грядущий.
Даллас, поднимавшаяся по лестнице, вдруг остановилась и взглянула на отца:
— А ты скоро ляжешь спать?
— Я не буду с вами сегодня спать, — отозвался Джош. — Я буду спать в большой кровати.
— С Кэрри? — уточнила Даллас.
— С Кэрри. — Джош произнес это так, как будто это была самая обычная вещь.
Когда дети скрылись из виду, он повернулся к Кэрри.
— Я не уверена… — начала она и умолкла, не зная, что сказать. Сказать, что не уверена, стоит ли им проводить эту ночь вдвоем? Неужели она боится полюбить его и эту семью еще больше, если они будут этой ночью вместе? Но это не так. Может, она боится, что при расставании будет плакать больше, чем могла бы? Нет. А может, если она проведет с Джошем ночь, утром он попросит ее остаться?
Она взглянула в его темные глаза, горящие желанием, и все ее мысли улетучились. Она раскрыла объятия, прошептав:
— Джош!
Быстро подойдя к ней, он поднял ее на руки и понес в спальню.
На следующее утро Кэрри проснулась, когда солнце было уже высоко. Ее охватила паника — ей надо было уже встать и одеться, — но вместо этого она, улыбнувшись, откинулась на подушки, вспоминая прошлую ночь. Ее касались руки Джоша, они дотрагивались до нее, лаская. У него были руки музыканта. Он целовал ее и научил, как целовать его в ответ.
Всю ночь они занимались любовью. Они страстно любили друг друга в первый раз на берегу реки, но теперь, в постели, у них было время дотрагиваться друг до друга и смотреть друг на друга.
Кэрри любовалась телом Джоша, его мускулами, игравшими под смуглой кожей. Она спрашивала, откуда взялись шрамы, тут и там пересекавшие его тело. Иногда он отвечал, иногда отказывался говорить об этом. Через некоторое время Кэрри поняла, что он спокойно рассказывал ей о своей жизни до шестнадцати лет, но все, что было дальше, так и осталось покрытым завесой тайны.
Дотрагиваясь до нее и глядя на ее тело, он не задавал вопросов. Кэрри старалась не думать, что он знает о ней все, что хотел бы знать. Она была рада жить настоящим, хотя бы одну ночь не беспокоиться о будущем.
Этой ночью она сказала:
— Джош, я люблю тебя.
Но он промолчал, прижав ее к себе так крепко, будто боялся, что она в тот же миг покинет его.
Кэрри потянулась. В этот момент распахнулась дверь спальни. На пороге стоял Джош, одетый и такой строгий, каким ей еще не приходилось его видеть.
— Что такое? — спросила она. — Что-нибудь с детьми?
— Я отвел детей к брату. Твои вещи собраны и готовы к отъезду. Я нанял человека, который отвезет тебя на станцию. Тебе надо одеться, и мы сразу отправимся. — С этими словами он захлопнул за собой дверь.
И с этим мужчиной она провела ночь? Этому человеку она призналась в любви? Выбравшись из постели — своей брачной постели, — Кэрри принялась застегивать платье. Ее пальцы дрожали.
Прошедшая ночь ничего не изменила. Он даже не хотел, чтобы она попрощалась с детьми. Да и что она могла сказать им? Что она хочет уехать?
Нельзя же признаться им, что их отец заставляет ее сделать это, — зачем настраивать детей против родного отца! Что ж, может, оно и к лучшему, что уезжать приходится именно так. Прощаясь, она могла бы только разрыдаться и, уж конечно, не смогла бы объяснить того, чего сама не понимала.
Одевшись и сложив туалетные принадлежности в сумку, Кэрри вышла из дома. Джош уже сидел в повозке, а позади него — мужчина, прикоснувшийся при виде Кэрри к шляпе. Конь Джоша был привязан к повозке сзади. Это была старая рабочая лошадь. Его роскошный жеребец отправился назад к Хайрему. Увидев Кэрри, Джош поднялся, чтобы помочь ей усесться, но не проронил ни слова.
Они уже тронулись в путь, когда Кэрри спросила:
— Я могу сказать или сделать что-нибудь, что заставит тебя изменить свое решение?
— Нет, — бесстрастно произнес он. — Ничего не поможет. Ты заслуживаешь большего, нежели я могу тебе дать. Ты заслуживаешь…
— Не смей говорить мне, чего я заслуживаю, — она была вне себя от ярости. — Я знаю, чего я хочу.
Джош умолк. Его лицо застыло.
Вцепившись пальцами в сиденье, Кэрри думала, что, раз он молчит, она тоже сможет молчать. Но не так-то легко было заставить себя не думать об их последней ночи и о тех днях, что она провела с ним и с детьми.
— Скажи Даллас, что я буду писать, — мягко произнесла Кэрри. — Скажи, что я пришлю ей книжек, а Тему передай, что для него я поищу какой-нибудь «морской» сувенир — он так хочет увидеть море. Он говорил, что собирается стать моряком. Я уверена, что Даллас, когда вырастет, передумает быть актрисой. Все маленькие девочки хотят стать актрисами, и, мне кажется, тебе не стоит беспокоиться из-за нее. Она очень славная. Самый милый ребенок из всех, кого я встречала. И Тем тоже. Теперь, когда я ухожу из вашей жизни, он больше не попадет в беду. Скажи ему, что если он снова повстречает свою девочку-дикарку, пусть поблагодарит ее от моего имени и скажет…