‘Ринга широко улыбнулся своей маленькой сестренке, и Кэрри неуверенно улыбнулась в ответ. И эта улыбка сразу дала понять ‘Рингау, что здесь что-то не так. Кэрри никогда не умела хранить тайн. В свое время он пытался научить ее играть в покер, но, когда у нее на руках были хорошие карты, она не могла скрыть своего удовольствия.
‘Ринга не хотел верить, что у этой пары есть действительно серьезные проблемы. В конце концов, самым важным было то, что эти двое любили друг друга. Уж в этом-то он не сомневался. Они так держались друг за друга, словно ‘Ринга был какой то зловещей силой, грозившей их разлучить.
— Позвольте мне представиться. — Джош протянул руку. — Джошуа Грин.
Обмениваясь рукопожатием со своим зятем, ‘Ринга вдруг поймал себя на мысли, что это лицо ему знакомо. Где-то он видел Джошуа Грина раньше, но где — вспомнить не мог.
— А мы с вами раньше не встречались?
— Абсолютно уверен, что нет, — невозмутимо ответил Джош.
«А этот малый — не промах, в покер его особенно не обыграешь, — подумал ‘Ринга. — Нипочем не догадаешься, что за карту он держит. Даже мимолетный блеск глаз не выдает его секрета. Этот парень позволяет людям узнать о себе только то, что он хочет, чтобы они знали».
— Возможно, мне показалось, — согласился Ринг, надеясь, что его слова прозвучали так же убедительно, как и слова Джоша, хотя он имел основания в этом сомневаться. — Здесь где-нибудь поблизости можно помыться? — повернулся он к сестре.
— Я сняла для тебя номер в гостинице, хотя обстановка там не совсем такая, к какой ты привык.
‘Ринга хотел было поцеловать сестру в щеку и пошутить, что у нее нервишки что-то пошаливают, но Джош следил за ним, как хищная птица.
‘Рингау вдруг стало интересно, неужели он сам так же собственнически обращается со своей женой?
— Уверен, что я сумею приспособиться, — успокоил он Кэрри. — Вечером мы сможем вместе пообедать, а завтра я приеду, чтобы познакомиться с вашими детьми.
У Кэрри противно заныло где-то внизу живота.
Нет ничего хуже этой неизвестности и неопределенности. Она не могла больше этого вынести.
— Зачем ты приехал, ‘Ринга? Я не поеду с тобой домой, как бы ты меня ни уговаривал.
Джош еще ближе придвинулся к Кэрри. Теперь они стояли, вплотную прижавшись друг к другу.
— Ты думаешь, я проделал весь этот путь с целью заставить тебя вернуться?
— Я полагала, что, возможно, из-за тех бумаг… ну, ты знаешь…
— Тех, которые ты обманом подписала у отца?
Кэрри потупилась.
‘Ринга взглянул на Джоша. Где же он все-таки видел этого парня?
— Ты что, считаешь меня людоедом, сестренка? Я приехал, потому что, хоть твой брак и нельзя назвать законным, мама хотела узнать, счастлива ли ты. Она послала тебе со мной свое свадебное платье и просила, чтобы ты заново вышла замуж в нем. Она мечтает увидеть свадебную фотографию. Я рассчитывал, что с этим никаких проблем не возникнет, поэтому назначил свадебную церемонию на завтра. Я выбрал для тебя розовые розы. Надеюсь, они подойдут. Мне нужно вернуться домой как можно скорее.
— Да, — в полном замешательстве пробормотала Кэрри. — Конечно, мы так и сделаем.
— Хорошо. — ‘Ринга поднял чемодан, сброшенный возницей с крыши дилижанса. — Пойдем?
Он подставил локоть сестре, чтобы она взяла его под руку и отвела в гостиницу.
— Я все ему скажу, — пообещал Джош. — Мужчина…
— Молчи, — простонала Кэрри. — Он держит мою жизнь в своих руках. Учти, что ‘Ринга — ближайшее доверенное лицо отца и мой официальный опекун. Я надеюсь, твоя… — она судорожно сглотнула, — твоя жена появится завтра утром и мы сможем пожениться днем, как настаивает ‘Ринга.
— Он хочет заставить меня вернуться вместе с ним, — мрачно заявила Кэрри. Она сидела рядом с Джошем в гостиничном номере, ожидая, пока ‘Ринга вымоется.
— Может, ты перестанешь повторять это снова и снова? Меня это уже начинает раздражать. И как же ты себе это представляешь? Он завернет тебя в одеяло и похитит? Это, пожалуй, единственный возможный для него вариант, чтобы попытаться отнять тебя у меня. Но даже тогда я обязательно приеду и тебя вызволю.
Кэрри, сидя на тахте, смотрела на вытертый пыльный ковер.
— Мы должны заставить его поверить, что у нас все в порядке. Нельзя позволить ему догадаться, что в наших взаимоотношениях есть проблемы.
— У нас нет проблем.
Кэрри взглянула на него:
— Если не считать того пустячка, что у тебя уже есть жена и ребенок, которого я ношу под сердцем, зачат во грехе. Ты не знаешь ‘Рингаа так, как его знаю я. Он высокоморален по природе и будет просто в ужасе, когда узнает правду.
Джош застонал.
— Думаю, ты просто неверно судишь о своем брате. Я полагаю, что ничто человеческое ему не чуждо.
— Ха! Если ‘Рингау и ведомы человеческие чувства, то он тщательно скрывает это.
Услышав подобное заявление, Джош от души расхохотался.
— По-моему, твой брат отнюдь не скрывает своих чувств. Он безумно любит тебя, и когда речь заходит о тебе, он делается мягче воска. Он даст любимой сестренке все, чего она только ни пожелает. Даже если ты захочешь выйти замуж за трубочиста, он не будет возражать, если убедится, что ты будешь счастлива.
— Ты ничего не знаешь! — резко оборвала его Кэрри. — ‘Ринга — это…
— Так что такое ‘Ринга, моя милая сестра? — поинтересовался вошедший в комнату ‘Ринга. Он был гладко выбрит и одет в костюм, который сидел на нем как влитой, в то время как Кэрри и Джош выглядели довольно усталыми и помятыми.
— Ты мой самый любимый брат! — Тут Кэрри поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Прекрасно яблоко, но сгнило изнутри. Как часто под поверхностью невинной таится зло… — процитировал ‘Ринга.
— Что это?
— Шекспир. Ты бы не спрашивала, если бы потрудилась в свое время закончить школу. Мы уже можем идти обедать?
Кэрри и Джош шли впереди, ‘Ринга за ними.
Вчера вечером Кэрри послала одну из своих служащих в гостиницу, чтобы отель «Вечность» как следует подготовился к их визиту. Теперь Кэрри было любопытно, как-то их встретит это заведение.
Столик на троих был накрыт в нише у окна, и если бы Кэрри так не нервничала, увиденное могло бы ее немало позабавить. Обычно официанты выглядели так, словно их только что выволокли из постелей. — Теперь же они были во всеоружии: в костюмах — правда, большинство из них, судя по внешнему виду, были взяты напрокат; через руку у каждого официанта была перекинута салфетка — на французский манер. Однако салфетки были мятыми и явно не блистали чистотой.