— Что ты имеешь в виду? Между нами произошла ссора, обычное дело…
— И теперь ты убегаешь с другим… Клер замерла.
— Я ни с кем не убегаю, как ты изволила выразиться. Тревельян помог мне с Леатрис. Ты сама видела. Теперь помощь нужна ему, и я в долгу не останусь. Кроме того, Тревельян не «другой мужчина», он… он ученый. И принадлежит миру, мой долг — помочь ему.
— Чепуха! — сказала Отродье. — Тебе он нравится. Ты обожаешь его. Когда он входит, ты вся вспыхиваешь.
Клер застегнулась.
— Мне кажется, ты путаешь его с Гарри. Я люблю своего жениха, я обожаю его… С Велли мы просто друзья, да и в этом я не уверена, возможно, ему просто нравится изучать меня.
— Ты имеешь в виду те картинки, что он нарисовал? Он рисует всех. Посмотрела бы ты, как он нарисовал меня! Лицо сделал старым, но фигуру… — Сара ухмыльнулась. — Ты никогда ничего подобного не видела. Он нарисовал меня с Камми, с тетушкой Мэй, с тетками-воровками. А ты бы видела, как он изобразил Гарри и его мать!
Клер перестала укладываться.
— Говоришь, он всех рисует?
— Он и пишет обо всех. Оман сказал, что ему пришлось поставить в кабинете Велли еще два столика, чтобы тот мог писать о нашей семье. Он говорит, что его хозяин теперь увлечен американцами.
Клер уложила в саквояж щетку для волос и баночки с кремом для лица, подумала и сунула туда же большую бутылку виски Мактаврита. Со дня первой охоты дворецкий регулярно снабжал ее чудесным напитком.
— Мне кажется, ты слишком много разговариваешь с людьми. Этот дом плохо на тебя влияет.
— И дом и его обитатели вполне меня устраивают. — Отродье улыбнулась сестре. — А о себе ты можешь сказать то же самое? Подходишь ли ты этому дому? Или ты лучше себя чувствуешь с теми людьми в отвратительных маленьких домишках? Кто тебе больше нравится — Гарри или Тревельян?
Клер застегнула сумку. Она не собиралась отвечать на вопросы сестры.
— Думаю, ты знаешь, как вести себя в мое отсутствие. Ври как можно больше! Может, тебе начать писать романы? Уж очень складно сочиняешь! А теперь поцелуй меня на прощание. Неизвестно, когда я вернусь.
Сара Энн быстро поцеловала сестру в щеку, потом неожиданно нежно обняла ее.
— Будь осторожна. Я не хочу, чтобы и тебя подстрелили. В этом доме много плохого… хотя есть и кое-что хорошее…
— Если ты имеешь в виду мать Гарри, я уверена, она мне не опасна. Ведь ей нужны мои деньги.
— Многие хотят твоих денег.
Клер была уже у двери.
— И ты в том числе. Ну ладно, веди себя хорошо, не носи все драгоценности сразу.
Отродье посмотрела на закрывающуюся за сестрой дверь.
— Мне не нужны твои деньги, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты больше не плакала. — Она повернулась и подошла к шкатулке с драгоценностями Клер. Вынув рубиновое ожерелье, поднесла его к свету. — И я не хочу быть бедной…
— Нет! — отрезал Тревельян и постучал тростью в потолок экипажа.
Клер влезла внутрь.
— Я еду с вами, и это решено. Вы не сможете удержать меня, не поднимая шума и не разбудив всех в доме.
— Половина его обитателей и так уже знают, где я многие посещают мое убежище, так что сохранить секрет не удастся.
Клер устроилась на сиденье напротив и, к удивлению своему отметила, что Тревельян одет в прекрасно сшитый костюм.
— Тем больше оснований мне ехать. Я смогу защитить вас.
Тревельян саркастически засмеялся.
— Вы?! Защитить меня?! Вы даже себя не можете защитить от старой калеки.
Это колкое замечание обидело девушку, и она отвернулась.
Помолчав, Тревельян произнес:
— Ну хорошо, пожалуй, никто не может противостоять ей. Но вам не нужно защищать меня от Джэка Пауэлла. Убить меня пытался не он.
— А кто же? — Задав вопрос, Клер высунулась из окна экипажа и приказала Оману отправляться. Как только они тронулись, девушка откинулась на сиденье и улыбнулась Тревельяну.
Несколько секунд он наблюдал за ней. Внутри было темно, свет падал только от фонарей снаружи.
— Вы едете вовсе не ради меня, вам просто скучно здесь.
— Вовсе нет. Ну, может быть, чуть-чуть. Без Гарри я…
— Когда нет Гарри, вы свободны. Вы можете улизнуть из дома, и никто даже не заметит. Впрочем, даже когда ваш жених здесь, он вряд ли вас замечает. Я слышал, вы получите охотничьи ружья в качестве свадебного подарка?
— Я бы предпочла не говорить ни о себе, ни о Гарри. Почему бы вам не рассказать мне о том, как вы нашли Жемчужину Луны. Она большая?
— Жемчужина Луны не вещь, а человек, точнее, женщина. Она — главный идол пешанской религии.
Вы хотите сказать, что она верховная жрица? Тревельян неопределенно усмехнулся. — Скорее принцесса. Или богиня — так, во всяком случае к ней относятся местные жители.
Клер не отрываясь смотрела ему в глаза. Тревельян улыбнулся.
— Вы хотите, чтобы я приказал Оману остановить экипаж и выпустить вас? Кажется, идея спасения женщины не привлекает вас? Предпочли бы, чтобы это была самая крупная жемчужина в мире? Я не стал бы рисковать своей головой и ради всех сокровищ Голконды!
Клер пыталась переварить новость. Ей, честно говоря, было все равно кого спасать: женщину или драгоценность.
— Она, должно быть, очень почтенная женщина. Вы привезли ее из Пеша, чтобы доказать всему миру, что были там?
— Нет. Нисса приехала по собственной воле. Она покинула город, потому что ей так хотелось. Эта женщина делает только то, чего сама хочет.
— Понимаю. Полагаю, она заработала это право, служа своему народу?
Тревельян промолчал.
— А почему ее называют Жемчужиной Луны? Из-за цвета волос?
Тревельян улыбнулся в темноте.
— Ее назвали так потому, что она считается самой красивой женщиной в мире.
— О-о! — только и смогла вымолвить Клер. Она смотрела в темное окно на дорогу, по которой они ехали. — И давно она жрица?
Тревельян не ответил, и она с укором взглянула на него. Он улыбался, всем своим видом демонстрируя, что все понимает.
— Ну ладно, — сказала Клер раздраженно. — Прекратите издеваться надо мной. Я хочу все знать. Всю историю, с самого начала. Как вы нашли эту красавицу, и почему мы мчимся темной ночью, чтобы спасти ее…
— Вы можете вернуться в любой момент. — Он засмеялся, увидев упрямое выражение ее лица. — Ну хорошо я расскажу. Это пешанский обычай, ему много веков. Каждые полвека жрецы покидают стены города к уезжают на поиски самой красивой девушки. Они отбирают девочек лет четырнадцати или пятнадцати, ведут их в Пеш, и народ выбирает самую красивую. Она и становится священнослужительницей.