Джесс вырвалась из рук Элеоноры.
— Мы, Таггерты, подачек не принимаем.
— А это вовсе не благотворительность, моя дорогая, ведь мы будем жить одной семьей.
Элеонора потянула Джесс к выходу из комнаты.
— Спасибо вам за все, Александр. Да вознаградит вас Господь за вашу доброту.
— Да, вот еще, Элеонора, всех детей переоденьте в новую одежду. Я не хочу, чтобы дети, находящиеся под моей опекой, выглядели как оборванцы.
— Да, Александр. Благослови вас Господь. Элеонора закрыла за ними дверь.
Джессика сидела на полу в доме Таггертов перед камином и жарила на медленном огне кусочки рыбы на прутике. Дом был непривычно пуст без детей, без их смеха и плача, никто уже не просил ее прокатить на спине. Ей бы насладиться тишиной, а она заскучала по детям, более того, она стала скучать даже по Элеоноре, старушке Элеоноре, которая теперь на нее уже не покрикивала.
Два дня назад, в тот самый вечер, когда Александр предложил им переехать к нему в дом, Элеонора упаковала их скудные пожитки, и они двинулись в усадьбу Монтгомери.
Джессика отказалась пойти с ними. Она заявила, что выходить замуж за Александра не желает, а посему переезжать к нему на жительство не будет. Элеонора стала выкрикивать слова, которые прямо-таки поразили Джессику, она спросила ее, кто же обучил ее таким ругательствам. Элеонора заявила, что Джесс рано или поздно образумится и что она вместе с детьми будет ожидать ее в усадьбе Монтгомери.
Вот так Джессика и осталась в одиночестве.
Александр, этот самодовольный ублюдок, выслал городского глашатая с известием о его помолвке с Джессикой. А когда несколько наиболее упорных претендентов на сердце Джессики отказались покинуть их бивуак возле ее дома, то наглый русский, дружок Алекса, слегка попортил им одежду острием своей сабли. Возвращаясь с рыбной ловли, Джессика неожиданно столкнулась с одним из ее женихов, тем самым мужчиной, который пришел к ней со свиньей на поводке, а теперь она увидела, как он убегал, поддерживая брюки.
Она лишь искоса взглянула на Николая, прежде чем хлопнула дверью своего дома. Александра, этого трусишки, нигде не было видно.
И вот вторую ночь подряд она проводит одна-одинешенька, ветер насвистывает в щелях ее домика; есть, кроме жареной рыбы, нечего, так как больше она ничего готовить не умеет.
Раскаты грома за окном, а затем шум ливня заставили ее почувствовать себя еще более одинокой в четырех стенах. Она даже не услышала, как открылась дверь ее дома.
— Джессика?
Она обернулась и увидела Алекса в ярко-желтом плаще, излучавшем сияние в полумраке комнаты.
— Убирайся!
— Я принес тебе поесть, — произнес он, протягивая ей корзинку. — Элеонора тебе пирожков испекла. С мясом, и ни кусочка рыбы в них нет. — Он поставил корзинку на пол, снял свой плащ и расстелил его на полу для просушки. Джессика молча уставилась на свою рыбу. — А еще здесь сыр, хлеб, бутылочка вина и…
Он замялся.
— И еще кусочек шоколада.
Шоколад сделал свое дело. Она бросила рыбу в огонь камина, протянула Алексу руку, и он положил в нее кусочек настоящего шоколада. Она стала его облизывать.
— Как же мне с тобой расплатиться за все это?
— Выходи за меня замуж, — произнес он, присаживаясь рядом с ней и кладя ей на плечо руку, чтобы она не вскочила с пола. — Джессика, нам надо с тобой поговорить. Ты же не можешь сидеть одна в этом пустом доме. Еще пара дней, и Уэстморлэнд явится сюда за тобой.
— Ему меня не найти, — произнесла Джесс напряженным голосом.
Алекс стал вынимать продукты из корзины, избегая встречаться с ней взглядом.
— Неужели сама мысль о замужестве со мной столь претит тебе? — мягко спросил Алекс.
Она пристально посмотрела на него. Без плаща он уже не выглядел столь напыщенно. Надетая на нем большая белая рубаха стала влажной от сырости и прилипла к его телу. Все говорили, что он слишком толстый, однако сейчас он показался Джесс стройным.
— Не люблю, когда меня заставляют что-то делать, — произнесла девушка. — Жизнь дает женщинам ограниченное право выбора, и среди этого есть право выбора спутника жизни, который она должна сделать самостоятельно.
Он развернул пирожок с мясом и овощами и протянул его Джессике:
— Я полагаю, что смутные времена, которые мы сейчас переживаем, ограничивают твой выбор только двумя вармантами: или ты выходишь замуж за меня через пару дней, или тебе насильно всучат мужа-полудурка. Может быть, внешне я не очень привлекательный, однако голова у меня соображает.
— Алекс, выглядишь ты совсем неплохо, особенно когда на тебе нет твоих размахаек. — Она кивнула на кучу сверкающего атласа у нее под ногами.
Алекс взглянул ей в лицо и ухмыльнулся.
— Выпей вина, Джесс, — произнес он дружелюбно. — Я вытащил эту бутылочку из погребов моего отца. Он привез это вино из Испании десять лет назад.
Джесс ответила ему улыбкой и взяла кружку с вином, у которого был приятный вкус и тонкий аромат.
— А теперь вернемся к нашим делам, — произнес Алекс. Он поджаривал сыр в камине и успел вытащить его из огня прежде, чем тот потек огненными каплями.
— Замуж за меня идти ты не желаешь, твой Мститель не появляется, и у тебя осталось только два дня для того, чтобы ты приняла решение. Каково же оно будет?
— Я не могу уйти так просто и оставить детей на произвол судьбы, кто-то должен оказать поддержку малышам. Элеонора не справится в одиночку. А из мужчин никто меня замуж с детьми не берет.
Он сделал ей бутерброд с жареным сыром.
— Алекс, — произнесла она умоляющим голосом, — я могу выйти замуж только лишь, за одного-единственного человека.
— За твоего распрекрасного Мстителя.
— Да, — она допила свое вино. — Кроме того, у меня есть тайны, о которых ты понятия не имеешь. А если узнаешь, то и жениться на мне не захочешь.
— Ну ладно, — сказал он, вновь наполняя ее кружку. — Я готов выслушать о тебе самое ужасное. Поделись со мной своими ужасными секретами, про которые я ничего не знаю.
— Я… я потеряла девственность, — прошептала она, опустив голову.
— Я тоже уже не мальчик. Что еще?
— Алекс! Ты что, не слышал, что я тебе сказала? Я сказала тебе, что я спала с другим мужчиной и могу теперь выйти замуж только за него одного.
— Не хочешь ли ты еще сыра? И не смотри на меня, пожалуйста, словно на идиота. Я в курсе того, что вся твоя жизнь прошла в этом городишке. Но ведь есть и другие города, там, где в порядке вещей для замужней женщины иметь еще по два-три любовника.
— Да что ты говоришь? Расскажи. Он улыбнулся ей в ответ: