— Еще недавно мои друзья были и твоими…
— Можно ли оставаться друзьями, когда так мало общего? — ответила испанка. — Мои друзья — мои настоящие друзья, позволь заметить — это те, с кем у меня общие цели и общее видение мира. И это не те, что я разделяла с тобой и твоим окружением. Помнишь, как ты ответила на весьма уместный вопрос нашей дорогой малышки Оксы, когда она спросила, почему Беглецы не хотят прямо сразу отправиться в Эдефию? Она не понимала, чего вы ждете, и твоим самым главным аргументом было отсутствие у вас физической подготовки из-за возраста. Но я уверена, что ты думала о другом аспекте, куда более существенном: вы все питаете глупую надежду, которая вас вдохновляет и ведет, но в глубине души ты отлично понимаешь, насколько это смехотворно… Потому что одной надежды мало. Ты понимаешь, что вам не выстоять против того, что ждет вас в Эдефии. И ты права! Так что я предпочитаю быть на стороне сильных. Таким образом я наверняка получу желаемое!
— ЖЕЛАЕМОЕ ЧТО? — взорвалась Драгомира.
— Что? И ты еще спрашиваешь? Но, Драгомира, дорогая, богатство и могущество! Власть, Драгомира, власть! Ты помнишь, что мы оставили в Эдефии? Отдаешь себе отчет, каким потенциалом все мы обладаем? Ты задумывалась о нашем колоссальном превосходстве?
— Ты такая же, как они… — выдохнула Драгомира.
— ДА! — воскликнула Мерседика. — И тем горжусь! Горжусь тем, что принадлежу к столь могущественному народу!
— Но зачем желать большего? Тебе не хватает того, что у тебя есть?
— Жизнь Во-Вне научила меня не довольствоваться тем, что имею, — сухо ответила Мерседика, подойдя к ней ближе.
— Ну, а меня с точностью до наоборот! — ответила Драгомира, поднимаясь. — Не подходи, Мерседика!
Но грозная испанка не обратила ни малейшего внимания на предупреждение и решительно шагнула к Драгомире, протянув руку. На кончиках ее пальцев потрескивал огонек, и маленькие голубые молнии были готовы в любой момент ударить в кресло цвета старого золота.
Но Драгомира оказалась быстрее и, к вящему изумлению взломщиков, запустила в Мерседику чудовищно мощный Нок-бам.
Испанку отшвырнуло к противоположной стене. Удар бы таким сильным, что из ее идеальной прически во все стороны посыпались шпильки. Длинные пряди цвета воронова крыла упали Мерседике на лицо. Ошарашенная, Катарина подскочила к потерявшей сознание матери, а Грегор с кошачьей ловкостью прыгнул в темный угол, где находилась Драгомира.
Бабуля Поллок не успела среагировать, сын Ортона МакГроу обрушился на нее всем своим весом, и они оба рухнули на пол. Грегор обездвижил Драгомиру, зажав ногами, а потом, прижав ее руки, наклонился и недобро выдохнул ей прямо в лицо:
— Мерседика права, вы не выстоите, и сами это отлично знаете! Так что отдавайте картину, на этот раз настоящую! Избавитесь от лишней боли, а может, и от глупой смерти…
Драгомиру невольно передернуло, но не столько от страха, сколько от отвращения, которое вызвал у нее этот человек, так похожий на своего отца. У нее перед глазами предстал молодой Ортон. Воспоминание о ласковом и ранимом мальчике промелькнуло как мираж и исчезло.
— Вы не посмеете… — начала она.
Грегор недобро хохотнул.
— И почему же, позвольте спросить? Вы-то очень даже посмели приказать вашему прихвостню убить моего отца! — жестко бросил он.
— Откуда… — задохнулась Драгомира. — Откуда вы знаете…
— Откуда я знаю, что это не вы его убили? — договорил за нее Изменник ей на ухо. — А вы угадайте! Так будет гораздо интересней, вам не кажется? Зарубите себе на носу — вы нам не нужны. Нам нужна девчонка, а не старая ведьма, от могущества которой остались одни воспоминания…
Драгомира в бешенстве нечеловеческим усилием вывернулась, несмотря на вес и хватку Грегора. Захваченного врасплох Изменника отшвырнуло на рабочий стол, и он оказался засыпанным всякими стеклянным баночками и металлическими инструментами.
Драгомира мгновенно вскочила на ноги и, выхватив Гранокодуй, швырнула в него один из самых страшных Граноков, и Грегор невольно застонал от неожиданности: в руку Изменника влетела Быстрогниль! Он не успел толком этого осознать, как рука его начала стремительно разлагаться.
— Это от старой ведьмы! — выплюнула Драгомира.
Пока Грегор корчился от боли на полу, а Мерседика постепенно приходила в себя, Катарина решила перейти к действию. Драгомиру ударило в грудь Торнадоном, и, подавившись воздухом, она закрутилась на месте, увлекаемая маленьким, но мощным смерчем, который тащил ее за собой. Мебель, стены, безделушки — все предметы в комнате оказались оружием, используемым против Драгомиры. Не способная помешать сильному ветру, она билась об углы столов, резалась о куски картин, которые разлетались в клочья у нее на пути, и ранила себя, пытаясь ухватиться за все, что подворачивалось ей под руку.
Собрав все силы, Бабуля Поллок попыталась противостоять ветру, откинув тело в направлении, обратном движению ветра.
«Юла», — подумала она, вспомнив любимый фортель Оксы. Воздействие Торнадона быстро сходило на нет, но, увы, первой это заметила Мерседика. Она бросилась на Драгомиру и впечатала ее в стену с такой силой, что Бабуле Поллок показалось, будто она сейчас снесет перегородку. У нее затрещали все кости, и она застонала от боли и бессилия.
Мерседика прижала ее руки к стене и еще сильнее навалилась всем телом, словно хотела раздавить.
И тут Драгомира увидела, как к ним приближается с совершенно ледяным лицом Грегор, высокомерный и зловещий. Его появление вызывало у Драгомиры такую панику, какую она сроду не испытывала: рана, нанесенная Быстрогнилью буквально несколько мгновений назад, исчезала прямо на глазах! На руке Изменника, имевшего довольный вид, остался лишь едва заметный покрытый корочкой рубец.
Сунув руку под нос Драгомиры, Грегор слащаво просюсюкал:
— Сюр-при-из!
И, глядя своими черными глазами в голубые глаза Драгомиры, добавил:
— Должен признаться, вы причинили мне сильную боль этим Граноком, но ваша растерянность и паника стоят нескольких неприятных секунд! Ах, Драгомира Поллок… Только не говорите, что забыли, кто я есть! В моих жилах течет кровь моего предка Темистокла, и вы знаете, что это означает и какое колоссальное преимущество это дает мне и моей родне над всеми вами! Ну, во всяком случае, вы теперь больше не можете это игнорировать…
Не сводя глаз с Драгомиры, он довольно хохотнул. И тут внезапно раздался скрип. Все повернули головы: футляр контрабаса открылся и оттуда высунулась круглая головка Фолдингота.
Драгомира напряглась под весом Мерседики и невольно вскрикнула:
— НЕТ!
— О да, Драгомира, дорогая! — ответил Грегор.
Увидев свою хозяйку в вынужденно неподвижном состоянии, Фолдингот выскочил из убежища, сжимая кулачки.
— Старая Лучезарная приказ отдать изволила, нет права у вас всех его обходить! — пропищал он, смешное личико побелело.