– Где русский изучал, капитан? – спросил Кирпичников.
– В Новосибирске. Высшее военно-командное училище, факультет «Применение подразделений спецразведки».
– Вот уж не ждал здесь однокашника встретить, – сказал майор Лукошкин, разглядывая венесуэльского капитана. – Правда, судя по возрасту, я закончил чуть-чуть пораньше. При мне у нас двое перуанцев учились. Венесуэльцев не было. Ну, еще несколько африканцев. Все, как один, с титулами принца. Среди африканских принцев тогда мода на спецназ пошла. Но не все до конца выдерживали. Кажется, из перуанцев один тоже сломался.
– Да, нам тоже давали хорошие нагрузки, – согласился Альварес. – И отсев большой был уже после первого курса.
– Но Хулио Сезар выдержал, и благодаря этому Сергей Викторович встретился с ним здесь, в Венесуэле, – улыбнулся подполковник Денисенко, пожимая капитану руку.
Познакомились с ним и остальные.
– Разрешите начать посадку, господин подполковник?
– Я отучился говорить «товарищ», а к «господину» мы не привыкли… Ладно, говори, как тебе удобнее. Загружайтесь. Только вот, к сожалению, свободное кресло у нас только одно. Остальным придется устраиваться на боковых откидных сидениях.
– У меня люди неприхотливые, – сказал Хулио Сезар, высунулся во входной люк и дал команду. Погрузка длилась недолго. Бойцы в камуфлированных костюмах расселись вдоль борта. Все были вооружены автоматами Калашникова.
Капитан сел рядом с Владимиром Алексеевичем в кресло, устроив под ногами свой объемный рюкзак.
– Ты мне вот что скажи, капитан, – сразу поинтересовался Кирпичников. – Почему изменения в согласованных планах? Есть конкретные причины, или кто-то просто решил покомандовать на свой манер?
– Есть причины, – мрачно объяснил Хулио Сезар. – Произошла утечка информации. Откуда, мы не знаем. Возможно, с нашей стороны, возможно, с вашей. Но американцы уже знают о вашей миссии. Трудно сказать, насколько они информированы, но ваш самолет в Каракасе уже готовились встречать и их агенты, и иностранные журналисты. Журналистам немного надо. Несколько фотографий, два слова информации, и они напишут целую страницу грязи. В последнее время на нашу страну много чего выливают. И на нашего президента тоже. Это уже стало у журналистов хорошим тоном. Мы постарались не дать им такой возможности. И потому в условиях строгой секретности изменили маршрут, полностью исключив возможность использования гражданских аэродромов. На военную базу журналистов никто не пустит.
– Это хорошо, – согласился подполковник. – Но есть еще одна проблема. На военной базе ВВС в Сан-Рафаэль-дель-Мохан служит много российских специалистов. Нам бы хотелось избежать возможных вопросов и ни с кем из них не встречаться. Это возможно обеспечить?
– Думаю, это реально. Пока самолет заправляют и трубки не приказали выключить, позвоню сейчас полковнику Санчесу. Это руководитель операции с нашей стороны. Пусть побеспокоится. Он всегда что-то придумывает. Придумает и здесь… – Альварес вытащил трубку «мобильника».
Чтобы не мешать капитану, Владимир Алексеевич вытащил свою трубку спутникового телефона и отошел к распахнутой двери, чтобы позвонить домой. Трубка при включении долго искала спутник – все-таки оказалась в другом полушарии, – но все же нашла, и подала сигнал. Владимир Алексеевич набрал номер. Жена ответила сразу, словно держала свою трубку в руках.
– Здравствуй! Я тебе уже дважды звонила.
– Мы только-только перешагнули через эту большую лужу, которую Атлантикой зовут. Что-то случилось?
Обычно жена звонила редко. Понимала, что служба у Владимира Алексеевича такая, что звонок со стороны иногда может стоить жизни. Но и в мирной обстановке она тоже старалась напрасно от службы не отвлекать.
– Виктор приезжал. Из деревни. У него там весь дом перерыли, пока он в Москву мотался. Искали что-то. Но он говорит, искали не там. И оставил мне на сохранение какие-то бумаги покойного священника. Велел хранить. Говорит, очень важные. Ему мать священника отдала. Что мне с ними делать?
Думал Владимир Алексеевич недолго. Правда, сначала возникла мысль переправить эти бумаги на сохранение генерал-лейтенанту Апраксину: уж у того искать их будут в последнюю очередь. Но быстро сообразил, что впутывать генерала в это серьезное дело не стоит. Лучше обойтись собственными силами.
– Спрячь куда-нибудь. Лучше не дома. Так, чтобы найти было трудно. И забудь про эти бумаги. О них никто знать не должен.
– Хорошо. Я что-нибудь придумаю. У тебя все нормально?
– Разве у меня бывает когда-то ненормально?
– У тебя, помнится, было все нормально, даже когда ты из госпиталя звонил после операции. Когда из тебя шестнадцать осколков вытащили.
– Не переживай. Сейчас у нас ситуация не настолько серьезная. Откровенных боевых действий мы не ведем. Все хорошо. Я прощаюсь. Меня зовут.
Его никто не звал. Капитан Альварес все еще был занят. Но Владимир Алексеевич не умел подолгу разговаривать по телефону, и предпочитал найти причину, чтобы быстрее закончить разговор.
– Удачи!
– Она, как всегда, со мной, – ответил подполковник и отключил трубку.
На топливозаправщике уже скручивали тугой шланг высокого давления. Самолет заправили для небольшого перелета, и пилоты возвращались в свою машину…
* * *
Звонок Альвареса сыграл свою роль. Самолет приземлился на военной базе неподалеку от Сан-Рафаэль-дель-Мохан уже в начинающих сгущаться сумерках, и сразу вплотную к нему подошли автобус и грузовик под тентом. В грузовике были солдаты, часть из которых бегом заняла позицию в оцеплении, чтобы не подпустить никого постороннего, а другая часть, заранее зная свою задачу, без дополнительной команды стала перегружать оборудование оперативной группы. Сами офицеры подполковника Кирпичникова, как и капитана Альвареса, занять места в автобусе не спешили и вообще рядом с самолетом не показывались, чтобы не привлечь внимания постороннего наблюдателя, если такой окажется. И только Гималай Кузьмич внимательно наблюдал за перегрузкой тяжелых ящиков и на вполне сносном испанском командовал, требуя осторожности при переноске и при установке. Это было его прямой заботой.
Едва перегрузка закончилась, как Хулио Сезар встал:
– Нам пора. В автобус…
Кирпичников даже дополнительной команды не давал. Все поднялись. Шли вперемешку с местными коммандос, чтобы не было заметно разницы в камуфляже. Пятнадцать метров до автобуса, стоявшего с открытыми дверьми, преодолели быстрым шагом и загружались сразу через переднюю и заднюю двери. Никто даже рассесться не успел, как двери с шипением закрылись и автобус тронулся, догоняя ушедший первым грузовик. Гималай Кузьмич поехал с солдатами в кузове грузовика, куда ему забросили его объемный рюкзак. Самый, пожалуй, объемный в группе – но это и не удивительно, потому что заместитель командира группы по хозяйственной части нес на себе многое из того, что предназначалось для всех.