– Как «в прострации»? – крикнул Всеволод Игнатьевич. – И руки дрожат? А зрачки?… Даже так? ……! – выругался он по матери, чего за ним никогда не водилось. – Те же симптомы, что у остальных!
Он в ярости шмякнул трубкой о панель. Резко затормозил у тротуара и несколько секунд сидел, закрыв ладонями лицо. От такого всплеска эмоций Роберт занервничал.
– Что случилось? А?
Ответил тесть нескоро, но зато, когда убрал ладони, был снова сдержан и хладнокровен.
– Всё, – сказал он. – Провал. Они оказались сильнее. Мы слишком долго готовились и слишком медленно разворачивались. Мигранты успели нанести контрудар. Вмазали по членам Чрезвычайного Комитета психопенетрацией.
– Чем-чем?
– Сфокусированным психопенетрационным излучением. Американцы предупреждали, что Мигранты владеют подобной технологией. Это мощное лучевое воздействие на психику человека. Все члены ГКЧП и ключевые военачальники скисли, хотя люди исключительно волевые, можно даже сказать, железные. Полный паралич воли. К каждому из них приставлено по члену Клуба, но поделать ничего нельзя. Одни и те же симптомы: тремор рук, нефиксированный взгляд, неадекватная нервозность, абсолютное отключение механизма принятия решений. Переиграли нас Мигранты.
– И что же вы будете делать?
– У нас остаются кое-какие ресурсы, но задействовать их бессмысленно. Шансы на победу слишком малы, сиутация вышла из-под контроля. Ночной штурм Белого Дома придется отменить. Иначе вместо китайского варианта у нас получится всесоюзная кровавая баня… Да, решено!
Он подобрал жалобно попискивающую трубку, набрал номер.
– Сан Саныч? Ты в курсе, да?… Ладно, эмоции потом. Сейчас так. Группе «альфе» отбой – это первое. Инструктаж прекращай. Акция отменяется… Да – нет смысла. Снимай Дронова с пробега. В остальном – общая эвакуация по варианту «Каппа». Ну, давай. Исполняй.
«Линкольн» плавно взял с места.
– С какого это пробега вы снимаете Дронова? – настороженно поинтересовался Роберт.
Всеволод Игнатьевич, кажется, не расслышал. Он смотрел перед собой, напряженно о чем-то размышляя.
– Что ж, на данном отрезке «полицаи» взяли верх. Но проигранный бой это еще не проигранная война. Подобный вариант нами просчитан, всё предусмотрено. По плану «Каппа» сопротивление будет вестись из подполья. Если не дергаться, не суетиться, со временем – может, лет через десять, мы снова окажемся у руля. Людские ресурсы-то есть. И рычаги влияния никуда не денутся. У Мигрантов свои агенты, у нас свои. Что-что, а операции по внедрению проводить мы умеем. И Клуб никуда не денется. Просто на время уйдет поглубже в тень. Ясно одно: Клубу понадобится свежая кровь. Об этом, собственно, я и хотел с тобой поговорить. Есть мнение ввести тебя в состав постоянных членов. – Всеволод Игнатьевич торжественно поднял палец. – Ты даже себе не представляешь, какие это возможности перед тобой открывает. Ну и, конечно, какую возлагает ответственность. Тебе сколько лет, двадцать восемь? Мне, когда я вступал, было сорок, и я считался вундеркиндом. Но пришло время омолодить состав, сегодняшнее фиаско – лучшее тому доказательство. Я поручился за тебя. Потому что ты обладаешь всеми необходимыми качествами: умом, целеустремленностью, твердостью характера. Мне ли не знать. Ну и твой Дар, конечно, нам тоже пригодится.
Дарновский подумал и спросил:
– Дронова тоже берете?
– Нет, у Сергея своя стезя. Он, выражаясь по-библейски, не Муж Совета, а Муж Силы, в Клубе ему не место. С Дроновым поработают наши специалисты, как следует его подготовят, и он станет нашим советским Бэтменом. Уже поминавшийся агент 007 против Сереги будет вша на гребешке. А для заданий стратегической важности мы будем использовать вашу группу целиком. Это будет наше секретное оружие.
– «Группа» – это в смысле я и Дронов?
– Нет, вы трое. Ты как-то сказал Дронову (я слышал запись этого разговора): «Ты Сила, я Мысль, вместе мы комбинация неубойная». Но Силы и Мысли недостаточно, что продемонстрировал ваш прокол в Лаборатории. Я только сейчас понял, что идеальную боевую ячейку образует вся ваша троица: Интеллект, Сила плюс Интуиция. Вот союз, который одолеет любую преграду и решит какую угодно проблему. Ты, конечно, будешь считаться в группе старшим – как член Клуба. Но, думаю, фактическое лидерство станет определять конкретная ситуация: что в данный момент важнее – расчет, чутье или действие. Вы трое просто созданы друг для друга. У вас даже фамилии похожи: Дарновский, Дронов и Долина.
А ведь верно, подумал Роберт. Получается 3-D. Только лучше бы этих «Д» было только два, третье явно лишнее.
– Почему она одна на нас двоих? – мрачно спросил он многоумного тестя.
Тот философски пожал плечами.
– Я думал про это. Может быть, чтобы вы с Сережей постоянно напрягали все силы, эксплуатировали Дар на всю катушку. Ты и Дронов, как анод и катод, а Марианна – проносящийся между вами ток. Куда вас этот любовный треугольник выведет, кого она выберет – не знаю, самому интересно. Я бы поставил на тебя. Духовная связь прочнее телесной.
«Знает, про всё знает! – понял Роберт. – Даже про то, что у меня с Анной ничего не было. Сам же я наверняка и наболтал во время допросов».
– Только и второго из своих сетей она не выпустит, – все тем же задумчивым тоном продолжил Всеволод Игнатьевич. – Что ж, треугольник – весьма устойчивая геометрическая фигура. Опять же, необходимая для интересов дела.
Действие атропина понемногу начинало ослабевать. Дарновский вдруг обнаружил, что уже может различать контуры домов. Он посмотрел вокруг. Что-то больно долго они ехали – если, конечно, тесть вез его домой, на Вернадского.
Э, да ведь это Волгоградка! За разговорами он не заметил, как они чуть не весь город промахнули. Ну да – трафика-то никакого нет.
– Куда вы меня везете? – заерзал на сиденье Роберт.
Всеволод Игнатьевич удивился.
– Как куда? Ты же хотел домой? Вот я тебя и везу в Кузьминки, в ваше с Марианной гнездышко. Она немножко окрепнет, и доставим к тебе, в лучшем виде.
Покраснев и опустив глаза, Дарновский несмело спросил:
– А… а как же ваша дочь? Инна?
О, Господи, только сейчас до него дошло. Ведь три месяца прошло! Как там Инна? Что отец ей рассказал? И рассказал ли вообще что-нибудь?
Тесть невозмутимо ответил: