Аманда не сказала Майклу Тенненту правду о том, какой именно фильм они собирались снять про психиатрию. Она сказала только, что он будет отличаться непредвзятым взглядом на современную психиатрию и ее методы. Это была неправда. Это было нападение на профессию. Они хотели показать, как психотерапия разрушает человеческие жизни; что весь мир впал в зависимость от нее; что психиатры и психотерапевты приобретают недюжинную власть над своими пациентами. Власть над их жизнью и смертью.

Аманда зашла в кабинет и, не садясь за стол, стала просматривать пачку свежей почты. Кабинет у нее был не очень-то: тесная комнатка с маленьким окном, открывающим вид на ржавую пожарную лестницу. Его оживляла только пара копий эротических картин Эгона Шиле и два помещенных в рамку постера двух ее фильмов – один о том, как фармацевтические компании препятствуют быстрому излечению язвы желудка, другой – об искусственном интеллекте.

В кабинет зашла Лулу.

– Итак, твое второе свидание. Как оно прошло?

Вопрос висел в воздухе, пока Аманда протискивалась за стол. Стул, у которого была плохая пружина, заскрипел.

– Это не было свидание. – Она пододвинула к себе клавиатуру, собираясь проверить электронную почту.

Лулу – руки в боки – стояла перед ней.

– А что же тогда это было?

– Рабочая встреча.

– Ага. Это твой голос так говорит. А твое лицо говорит совсем другое. Когда идешь в ресторан с мужчиной в первый раз – это рабочая встреча. Когда во второй – свидание.

– В первый раз я ходила в театр. Я хотела побывать в «Глобусе», – сказала Аманда.

– А вчера вечером ты пошла в «Баклажан», потому что хотела побывать в ресторане?

Среди целого списка непрочитанных электронных писем было одно от Майкла Теннента. Аманда очень хотела открыть его теперь же, но ей мешало присутствие Лулу.

– И кроме того, – добавила Лулу, – он в твоем вкусе.

– Откуда ты знаешь? Ты никогда его не видела. – Лулу начала здорово ее раздражать. Надо прочитать письмо.

– Он старше тебя. Ты потеряла отца еще в детстве, и твоя мать больше не выходила замуж. Ты ищешь отца.

– Лулу, будь добра, оставь меня в покое на время, ладно? Мне нужно подготовиться к переговорам, пока никто не пришел.

– Сумасшедшая неделька выдалась. Понедельник – вручение наград Британской киноакадемии. Вторник – ночные похождения с мозгоправом. Тебе надо сделать глазную ванну. Ты же не хочешь, чтобы шишки из «Англии» думали, что ты не спала из-за встречи с ними?

Лулу нахально улыбнулась и печатным шагом вышла из комнаты.

Аманда вынула из ящика стола черновой вариант сценария и изложенную на отдельном листке идею фильма. Этот фильм должен был рассказать людям о том, как использование пестицидов в сельском хозяйстве угрожает экосистеме всей планеты. Она прочла первый абзац.

Затем открыла письмо Майкла Теннента. Оно было послано полчаса назад. В нем было всего два предложения:

«Я не видел тебя уже четыре часа. Я скучаю».

21

Иногда, сидя в своей комнате в свете компьютерного экрана, Томас Ламарк представлял, что греется в лучах тропического солнца.

Он подумал о том, что было бы интересно съездить в гости к своему другу, Юргену Юргенсу, из Клируотер-Спрингс, с которым он играл в шахматы через Интернет и которого никогда в жизни не видел. Он даже не знал, как тот выглядит.

Сегодня он писал ему письмо.

«Юрген!

Спасибо тебе за добрые слова о моей матери, они были бальзамом для меня. Я и не подозревал, как плохо мне будет без нее. Я всегда боялся, что, когда она умрет, я буду тосковать по ней, но все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал: мне кажется, она была преградой, отделяющей меня от забвения, исчезновения, бездны. Теперь не осталось ничего.

Я постоянно спрашиваю себя, был ли я ей хорошим сыном, и в глубине души знаю, что не был. Я мог бы сделать гораздо больше, чем сделал, чтобы она была счастлива. Все, что я могу сделать сейчас, – воздать все почести, которые она заслуживает. Конечно, это не поможет ей, но, по крайней мере, позволит мне смириться с потерей.

Я очень зол сегодня. Я зол из-за того, что могила матери находится в ужасном состоянии. Я ходил к ней на кладбище – у меня были для нее хорошие новости – и был поражен тем, как плохо выглядит ее могила.

Во-первых, на ней все еще нет могильного камня – мне сказали, что его можно будет поставить только через несколько месяцев. Но разве она обязательно должна выглядеть так ужасно? Уродливой кучей грязи? Она совсем не похожа на могилу, это скорее садовая грядка, участок перекопанной земли. Я должен поговорить с кем-нибудь по этому поводу. Этого нельзя так оставить. Это проявление неуважения.

Я не позволю мамочке лежать в грязи, словно какой-нибудь картофелине.

На кладбище я встретил бородатого мужлана (ты понимаешь, какой тип личности я имею в виду: куртка с капюшоном, рюкзак, носки, сандалии, агрессивное поведение), который стал мне объяснять, почему они копают могилы так глубоко. Он сказал, что разлагающееся человеческое тело очень заразно. Все эти выделяющиеся газы, химические вещества, бактерии. В некоторых почвах должно пройти не меньше ста лет, прежде чем труп перестанет быть угрозой здоровью людей.

Это мне крайне не понравилось. Она моя мать. Я хочу думать о ней как о любимом человеческом существе, а не разлагающемся трупе, опасном для здоровья.

Возможно, умирать сейчас стало политически некорректным поступком. Умерев, ты наверняка оскорбишь этим какое-нибудь чертово меньшинство.

Мы живем в странном мире.

Твой друг Томас».

22

Среда, 23 июля 1997 года

Мой единственный друг мертв. Как будто все огни в этом доме навеки погасли.

Внизу, в сауне, Джастин Флауэринг еще жив. То есть он показывает признаки жизни. Некоторое время назад он стонал, но потом перестал. В отличие от Тины Маккей я не жалею его. Может, я стал более черствым.

В комнате холодно. Холод обладает своей, особенной красотой. Передо мной находится вещь, тоже обладающая удивительной красотой. В ней такая мощь. Такая мудрость. Такой объем знаний. Эта машина так умна. Компьютеры достойны уважения, самого искреннего. Я уважаю свой компьютер, и он отвечает мне тем же. Он стократ возмещает все, что я в него вкладываю. Он дает мне все, что я хочу. Сегодня он даст мне врача, практикующего в Челтнеме, и одного из его пациентов.

Врача зовут Шиам Сандаралингем, а его пациентом будет доктор Теренс Джоэль. Доктор – тамил. Эта нация распространена на юге Индии. В Англии она не столь распространена, но известна.

По-моему, я еще не упоминал, что я великолепно умею имитировать голоса. Я часами развлекал мамочку, подражая голосам персонажей фильмов. Она обожала это. Мне достаточно услышать голос только раз – и все, он уже мой. Я мог бы сделать карьеру в качестве имитатора. Мне нравится один парень на телевидении, который отлично подражает голосам. Не могу сейчас вспомнить его имени. Поздно.