Наконец раздался резкий писк, и все глаза устремились на экран, на котором появились слова:
«Джулиет, я чувствую себя несколько неудобно – думаю, что нам следует прекратить».
Куратор радостно повернулся к Джеку:
– Что-то получилось.
Джек поморщился.
– Не могли бы вы отмотать это к самому началу?
Эйб Уолсинджер смотрел на огоньки панели, находившейся перед ним.
– Это действует совсем не так, – это нечто вроде интерактивной программы и, вероятнее всего, работает на основе вопросов – ответов. Попробуем спросить.
Он набрал:
«Можете ли вы назвать свое имя?»
Пауза. Затем:
«Меня зовут профессор Мессенджер».
Куратор улыбнулся и напечатал:
«А почему вы хотите прекратить эксперимент?»
«Джулиет, пожалуйста, я хотел бы выбраться из этой машины».
Куратор взглянул на Джека:
– Это имя вам что-нибудь говорит?
Джек замялся. Инициалы на другой кассете были «Дж.» и «С». Он подумал, что «Дж.», по-видимому, означало Джулиет, и вспомнил реакцию матери, когда она читала надписи на наклейках. Инициалы «Дж. С.» расстроили ее. Он подумал, что, возможно, в этом отгороженном от всех прошлом его отца была какая-то связь между ним и этой Джулиет. Может быть, объяснение в этом?
– Нет, – ответил он куратору. – В данный момент ничего не говорит.
Уолсинджер набрал:
«Кто такая Джулиет?»
Ответ гласил:
«Ты Джулиет!»
Куратор снова повернулся к Джеку, сияя:
– Изумительно! Это по-настоящему интересно. Я думаю, что это какая-то хитрая программа, которую ваш отец написал в одной из своих ранних попыток пройти тест Тюринга. – Он снова повернулся к клавиатуре.
«Какая сейчас дата, профессор?»
«Сейчас понедельник, 25 января 1993 года. О'кей?»
Куратор подмигнул Джеку и набрал:
«Вы немного ошиблись. Сегодня суббота, 17 июня 2027 года».
«Мне кажется, твои часы немного спешат, Джулиет. Но я в самом деле хочу выбраться отсюда, хорошо?»
«А откуда вы хотите выбраться, профессор?»
«Из этого сканера, Джулиет!»
«А где находится этот сканер, профессор?»
«Мы на 17-м этаже лондонского центрального здания „Кобболд-Тессеринг“. Ты дала мне экспериментальное средство, стимулирующее мозговую активность, названное Си-ти-эс-6700. Ты пытаешься убедить меня, что нашла способ загружать в компьютер содержимое человеческого мозга, о'кей?»
Пальцы Уолсинджера взволнованно зависли над клавишами.
– Ого! Пилюли ума – это, по всей вероятности, довольно жуткая смесь – он, должно быть, почти отключился! Вот это здорово! – Он посмотрел на Джека, который, казалось, был поражен тем, что выплыло на поверхность. – Это типичный отрывистый рисунок ответов, характерный для того периода. У разумных систем, таких как АРХИВ-1, возникали проблемы при восприятии мыслей, выраженных не банальными фразами. – Пока он говорил, надпись на экране изменилась.
«Джулиет, я на самом деле хочу выйти отсюда. Я здесь несчастен».
«Мое имя не Джулиет. Меня зовут Эйб Уолсинджер».
«Ваше имя мне знакомо».
«Я был в вашем Университете Исаака Ньютона в 1992 году, когда проходил годичную стажировку по обмену в Англии».
«У вас были короткие каштановые волосы, круглые очки в тонкой металлической оправе. Вы носили скромные рубашки, джинсы, парусиновые туфли „Адидас“ и водили оранжевый „фольксваген-жук“. Вы собирались стать специалистом в теории познания».
Уолсинджер слегка побледнел, потом взглянул на Джека и снова усмехнулся.
– Вы знаете, Джек, это достаточно умная машина для своего времени.
– Откуда оно знает все это про вас? – спросил Джек.
Уолсинджер ответил не сразу, чувствовалось, что он напуган.
– АРХИВ обладает гигантской базой данных – он помнит все, с чем его когда-то ознакомили, – очевидно, и по сей день. Впечатляет, а?
…Прошлое стало реальностью настоящего. Джо понимал, что не должен доверять Джулиет Спринг. Он бранил себя за то, что не послушался предупреждения АРХИВа. Осторожно, профессор, она мерзкая сучка. Эти слова звенели у него в ушах. Но странным образом слух у него словно пропал, и мертвая тишина стояла в воздухе, куда он оказался опущен, внутри сканера. Однако он все-таки мог слышать, будто слова проникали прямо в его мозг, минуя уши. Слышал он чрезмерно четко. Но со зрением были трудности, он видел словно сквозь туман.
В настоящий момент он различал четырех мужчин, стоящих в комнате оператора АРХИВа. Тут были коротышка, лысеющий и с бородой, двое молодых людей, которых он не знал, один из них в комбинезоне, и еще один, выглядевший как помолодевшая копия его самого. Это результат действия наркотиков, которые дала ему Джулиет Спринг, решил он. Господи, ну и коктейль!
– У тебя будет легкое головокружение. Вот и все, – сказала она.
Легкое головокружение? Он чувствовал себя так, словно свалился с дерева. Дерево. Точно. Несколько минут назад он видел дерево. Дуб, тот, что рос в саду у его родителей. Потом всех ребят, с которыми он учился в школе. Особенно Тэба Буллоуза, задиру, который доставлял ему кучу неприятностей. Потом он переместился во времени в прошлый год и увидел Эйба Уолсинджера, всезнающего тупицу, который приехал в Университет Исаака Ньютона из Торонто и считал, что ему известно все, что нужно знать об искусственном интеллекте. Странное дело, как много замечательных людей встречаешь, когда учишься и потом, когда учишь, наиболее четко и живо вспоминаются тебе хулиганы и тупицы.
Он пообещал себе подумать над этим вопросом, когда выберется из этого сканера. Боже, какая чудовищная смесь! Слишком большая доза – он определенно оказался в серьезной переделке.
– Если ты захочешь, можешь выйти в любое время, только похлопай себя несколько раз по бедру, – так она сказала ему.
Он попытался похлопать себя по бедру, но ничего не ощутил.
– Джулиет, – сказал он. – Я чувствую себя действительно ужасно. Лучше вытащи меня отсюда немедленно.
«Почему вы думаете, что вам будет лучше, если мы извлечем вас отсюда?» – набрал Эйб Уолсинджер.
«Я серьезно, Джулиет. Ну давай же. Я хочу выбраться! Пожалуйста, а то у меня начинается клаустрофобия».
Джек побледнел; он вспомнил, как его отец сказал ему те же самые слова однажды, когда они играли в прятки и папа оказался запертым в буфете.
– Это – необычайно реалистично, – сказал он. – Даже немного слишком реалистично.
– Замечательно, не так ли? – откликнулся Уолсинджер. – Все почти так, будто мы на самом деле беседуем с ним. Не возражаете, если я кое-что попробую?