Вдоль левой стены помещения вытянулся ряд вертикальных цилиндров на колесиках, по десять футов высотой и по четыре фута в диаметре. Каждый был снабжен двумя термометрами и красной сигнальной лампочкой. В каждом цилиндре находилось по четыре человека, погруженные в жидкий азот вниз головой.

У правой стены располагались два квадратных бетонных бункера, вмещавшие по восемь человеческих голов. Также погруженные в жидкий азот, они хранились в небольших отдельных дьюэрах. Сбоку к бункеру крепилась металлическая лестница, по которой можно было добраться до термометра.

Флойд Пуэбло по привычке взглянул на термометры ближайшего контейнера. Оба показывали минус 196 градусов по Цельсию. Следуя за коллегой вдоль цилиндров, он попутно проверил и все остальные. Новый цилиндр, сделанный тоже из алюминия, имел такую же форму, но был меньшего диаметра. Вероятно, он был одноместный. Но если в другие контейнеры жидкий азот доливали только раз в неделю, то у нового цилиндра была предусмотрена комплексная контрольная панель с температурным регулятором и четырьмя термометрами, показывающими минус 140 градусов. Флойд прислушался к ровному гудению электричества.

– Заметил разницу? – спросил толстый охранник.

– Минус 140, – ответил Флойд.

– Заметил, значит.

Флойд обеспокоенно нахмурил брови:

– Что случилось? Оно… она… оттаивает?

Дохени помотал головой:

– Какой-то новый метод. При нем нужно, чтобы было так.

– Я считал, что для сжижения азота температура должна быть минус 196.

– А это не жидкий азот, – с чувством превосходства сообщил Дохени.

– Что же тогда? – удивился Джо.

Дохени пожал плечами:

– Мне не сказали. Просто мы должны поддерживать здесь температуру минус 140 градусов по Цельсию. Причем на всех четырех градусниках температура должна быть одинаковой. На столе лежит номер телефона, по которому нужно звонить, если температура начнет подниматься и тебе не удастся снизить ее в течение часа. Опасно отклонение на два-три градуса в любую сторону, – заключил толстяк.

– Что может случиться? – спросил Флойд Пуэбло. – Женщина оттает… или эта шутка взорвется?

– Угадай, – самодовольно ухмыльнулся Дохени.

– Пусть уж лучше взорвется, чем оттает, – заключил Флойд. – Не хочу, чтобы в мое дежурство отсюда вылез полуоттаявший зомби.

Дохени достал из кармана пачку сигарет.

– Брось, все это дерьмо собачье. Они заморожены, как мясо, вроде говяжьих гамбургеров. Ты когда-нибудь слышал, чтобы гамбургер превратился обратно в корову? – захихикал Дохени.

– Премного благодарен, – сказал Флойд, вспомнив об остывающем на столе ужине. – Спасибо большое, приятель, ты разжег мой аппетит.

– За то, чтобы тебя туда затолкали, нужно заплатить сто двадцать пять тысяч баксов, – продолжал Дохени, указывая на цилиндры.

Флойд сглотнул и враждебно глянул на бак. Три года он здесь работает, а до сих пор чувствует себя неуютно. Неожиданно раздался легкий металлический звук. Мужчины испуганно обернулись. Звук исходил из цилиндра за спиной, словно кто-то легонько постукивал изнутри. Охранники бросились к этому цилиндру. Широко открыв глаза от страха, Флойд заметил, что температура на обоих градусниках нормальная – минус 196 градусов. Охранники переглянулись.

Толстый постучал костяшками пальцев по гладкой поверхности цилиндра.

– Тук-тук, кто там? – сказал он.

Тишина. Флойд почувствовал, что ему трудно дышать.

После затянувшейся паузы Дохени высказал предположение:

– Усадка. Не думаю, что это лезет снежный человек. По крайней мере, не сейчас. – Развязной походкой он вернулся к цилиндру с «новенькой».

Флойд не двинулся с места. От страха его замутило. Он растерянно уставился в собственное отражение на гладкой поверхности цилиндра.

– Надеюсь, что ты прав, – с тревогой произнес он.

12

22 января 1993 года, пятница. Суссекс

Откинувшись на спинку, Джо возлежал в удобном кресле, уставившись в телевизор, а на телеэкране шла своя жизнь: оскорбленная жена, узнав о любовной связи мужа, уличала невысокого нахального блондина в измене. Желудок профессора распирало, кожаные тапочки сползли и держались, зацепившись за кончики пальцев. В пятницу вечером Карен всегда ставила на стол массу вкусной еды, и Джо всегда ее съедал. Он пробовал себя ограничивать, но еда была его слабостью. И, несмотря на желание сохранять форму, он всякий раз с нетерпением ждал пятницы, предвкушая обильный ужин. Он любил эти вечера. Они давали Джо ощущение тепла семейного очага, чего он был лишен в детстве, после смерти матери.

Сегодня вечером – это уже стало традицией за годы их семейной жизни – они сели за стол при свечах. Карен читала молитву. «Baruch, atton adenoi…» [6] – произносила она. Затем они приступили к трапезе: дыня, фаршированная рыба, жареный цыпленок, рассыпчатый рис… Завершили мороженым с горячим соусом «карамель».

Джо пощупал сквозь безрукавку свой живот, проверяя, не превратился ли он в пузо. Между тем на экране телевизора наступила развязка. Жена красивее любовницы, так часто бывает, равнодушно подумал Джо. У него и в мыслях никогда не было изменять жене. Поэтому сейчас он искренне удивился тому интересу, с которым наблюдал за действиями жены и любовницы героя.

Сначала подростком, потом юношей, до встречи с Карен, Джо больше интересовался техникой секса, нежели человеческими отношениями. Своих подружек он использовал в первую очередь для изучения их сознания. Для этого перед тем, как заняться любовью, подключал к ним электроды, фиксировавшие на мониторе все импульсы, чтобы сравнить оральный секс, вагинальный, анальный и маструбацию.

Сначала девушки, поддавшись его убеждениям, находили эти эксперименты эксцентрично-эротическими. Но потом разочаровывались, обнаружив, что его интерес к ним не выходит за рамки спальни-лаборатории.

С Карен все было иначе. С самой первой их встречи, когда девушка пришла к нему брать интервью, Джо почувствовал уважение к ней, какую-то ответственность за нее. Этого он никогда не испытывал ни к одной другой женщине. На протяжении четырех месяцев он настойчиво за ней ухаживал, даже не пытаясь соблазнить. Даже когда они стали спать вместе, он никогда не втягивал Карен ни в какие сексуальные эксперименты, не считая камеры АРХИВа в спальне.

До смерти Барти их сексуальная жизнь протекала пылко и необузданно. Карен обожала предаваться любви в рискованных местах: например, в телефонных будках, на улицах в автомобиле. Однажды они занимались сексом в машине прямо посреди оживленной площади. Или ночью на лестничной площадке, или днем, в общественном умывальнике… Но со смертью Барти все это кончилось.