– Есть небольшая разница, мистер Титкомб. Груз должен храниться при постоянной температуре минус 140 градусов, поэтому контейнер шел морем, а не по воздуху. Полагаю, на большой высоте возникают технические сложности для стабилизации температуры.
– Буду иметь это в виду. – Титкомб уже клал трубку, но его остановил панический голос Морриса Форсея:
– О, э, ха! Мистер Титкомб, есть еще одна проблема. Инженер должен все время находиться при грузе, на случай… ха!.. технических проблем.
– У нас достаточно опыта в работе с рефрижераторами, мистер Форсей. Каждый год через нас проходит двести тысяч штук. Мы подключаем их здесь, и у нас есть свои собственные инженеры на случай неисправностей.
– Ну, безусловно, мистер Титкомб, я понимаю. Только оборудование этого особого груза… ха!.. довольно специфическое.
– Не вижу никаких упоминаний об этом в декларации, – заметил Титкомб. – Нет смысла держать здесь специалиста по холодильному оборудованию. Это ни к чему.
Агент по очистке грузов на момент заколебался.
– Я… ха! Мне придется забежать к вам, чтобы объяснить, мистер Титкомб.
– Хорошо, так-то лучше, – сказал Титкомб. Повесив трубку, он рьяно принялся за документы.
На следующее утро, незадолго до полудня, после нескольких взволнованных звонков Морриса Форсея, Титкомб спустился в пронизывающе-холодный инспекционный отсек под навесом, где стоял, подключенный к электропитанию, беспокоивший Форсея груз. Это был стандартный контейнер из темно-голубого армированного стекловолокна с надписью на боку: «Постоянно поддерживать –140 °C». Снаружи имелась панель с термометрами и другими приборами, аварийные огни, контрольные датчики и несколько планок с рядами отверстий для охлаждения.
Рядом стоял высокий кудрявый мужчина в красно-зеленом защитном костюме. Он устал и злился. В шаге от него нервно топтался мужичонка в сером костюме, оттопыренный воротник его старомодной белой рубашки был повязан грязным галстуком, – казалось, помимо прямого назначения его использовали еще и в качестве салфетки. В одной руке мужчина держал пачку документов, в другой – раздутый портфель. Завидев офицера таможни, он тут же опустил портфель на землю и пошел ему навстречу.
– Мистер Титкомб! Рад видеть вас, очень рад. Простите, что беспокою. Это так любезно… Разрешите… представить…
Титкомб пожал протянутую руку Морриса Форсея с таким видом, будто бросал апельсиновую кожуру в мусорный бак.
– Грант Форестер, – представился мужчина. Жесткий выговор выдавал в нем южанина.
– Вы сопровождаете контейнер из Нью-Йорка? – спросил его Титкомб.
– Из Лос-Анджелеса, – ответил мужчина. Лицо его было приятным и живым, и у Титкомба появилось впечатление, что это не простой охранник.
– Человеческие останки обычно транспортируют по воздуху. Как я слышал, последнее тело, доставленное морем, было телом графа Дракулы. – Титкомб ухмыльнулся собственной шутке.
– Содержимое очень хрупкое, как стекло. Мы уверены, что на большой высоте оно бы потрескалось, – отозвался американец.
Титкомб прочел вслух некоторые данные из документа на погрузку:
– «Человеческие останки для медицинских исследований. Труп неповрежденный. Отправитель – фонд продления жизни „Крикон“, Санта-Моника, Калифорния. Место назначения…» – Вдруг он остановился, сверкнул глазами. – Ну, ну, до меня дошло, наконец, – сказал он мужчине в спецодежде. – Это одно из тех мест, где замораживают людей, я прав?
– Правы, сэр, – осторожно ответил американец.
– Так вот оно что! – Лицо Титкомба напряглось. – Я видел по телику кое-что об этом. Говорили, что это сущая обдираловка. Сто двадцать пять тысяч долларов берете за услуги, да?
– Мы – организация, не извлекающая прибылей.
– Да ну? Только не болтай, что содержимое в холодильнике стоит сто двадцать пять тысяч долларов.
– Гораздо дороже.
– Ой ли?
– Да.
– Ну что ж, тогда давайте посмотрим, мистер…
– Доктор Форестер.
– Ладно, доктор, давайте посмотрим.
Американец с помощью агента открыл два замка и вытащил болты из двери контейнера, затем медленно поднял ее. Титкомб шагнул вперед, всматриваясь внутрь. Там не было ничего, кроме пенной подушки. Он осторожно сунул руку, чтобы отщипнуть немного. Упаковка была столь плотной, что мгновенно восстановила форму, заполнив трещину.
Через несколько минут перед ними предстал верх сверкающего металлического дьюэра, горизонтально лежащего в контейнере в груде пены. Таможенник отступил на шаг и внимательно осмотрел дьюэр.
– Человеческие останки в цилиндре?
Американец кивнул. Моррис Форсей таращился на контейнер, предпочитая не приближаться.
– Хорошо, – бодрясь, резюмировал Титкомб. – Давайте вытащим цилиндр и вскроем его, с вашего позволения.
Американец, не веря своим ушам, переспросил:
– Что?!
– Я хотел бы заглянуть внутрь цилиндра.
– Прошу прощения, офицер, но вы не можете этого сделать.
Именно этого и ждал Титкомб. Он набросился на американца с самодовольной ухмылкой:
– Я не могу? Позвольте сказать вам, доктор Форестер, что я обладаю законным правом открывать и проверять все, что хочу. Если я сочту нужным, этот труп вытащат из контейнера и отправят в наши лаборатории для вскрытия.
– Пациента заморозили через несколько минут после наступления смерти. Открыв контейнер, вы рискуете стать причиной необратимых разрушений, из-за которых в будущем невозможно будет восстановить и вылечить пациента, – сдержавшись, объяснил американец.
– Как давно умер именно этот человек?
– Лет пятнадцать назад.
– Ну, если бы я умер пятнадцать лет назад, то я бы не слишком высоко оценивал свои шансы на выздоровление, доктор Форестер, – не скрывая презрения, заметил таможенник.
Американец коротко взглянул на подавленного агента и ничего не сказал.
– Я не слишком силен в медицинской терминологии, может, вы просветите меня, – произнес Титкомб. – Доктор Форестер, что там, пациент или труп?
Американец с трудом сохранял спокойствие. Он провел всю ночь на ногах, устал, замерз, его раздражала бюрократическая волокита. Теперь еще этот человек. Однако он знал, как тяжело многие воспринимают идею криозаморозки людей. Он принялся объяснять прописные истины:
– Сорок лет назад в случае остановки сердца в операционной вас бы признали умершим и отправили в морг. В наши дни вас могут успешно воскресить через несколько минут. Каждые несколько лет медицинское понятие клинической смерти смещается. Возможно, через пятьдесят–сто лет все нынешние причины, ведущие к смерти, будут излечиваться. Человек, мертвый по нашим медицинским критериям, не будет считаться таковым по медицинским критериям будущего. – Он задумчиво разглядывал таможенника. – Отвечаю на ваш вопрос, что внутри. В дьюэре находится пациент в состоянии длительной реанимации.