Когда они шли по тротуару, Кэт нервничала, чувствовала себя напряженно. Ее прошибал холодный, липкий пот. В кузове массивного грузовика ревел генератор, по тротуару в направлении к кладбищу были протянуты электрические кабели. Вокруг топталась по крайней мере дюжина репортеров: за воротами кладбища были припаркованы два пикапа местной радиостанции и большой пикап телевизионщиков. Должно быть, этим вечером нигде ничего не происходит, подумала она. На фоне резкого белого света прожекторов за ширмой церковь казалась погруженной в темные и зловещие тени. Поблизости стояло несколько местных жителей, наблюдая за всей этой суматохой и внося свой вклад в атмосферу нереальности происходящего. Зрелище походило на декорацию для съемок фильма.
Кэт охватили сомнения. Час назад она была уверена, что ей пришла в голову замечательная идея. Теперь это было не так. Неужели ей и впрямь хотелось увидеть то, что находится в гробу?
На некотором расстоянии впереди толпились репортеры, среди которых недавно была и она. Замерзшие и промокшие, они переминались с ноги на ногу под зонтами. Двое распивали кофе из термоса. Пытаясь стать незаметной, Кэт втянула голову в воротник плаща, как черепаха в панцирь. Трое мужчин в защитных полиэтиленовых костюмах, резиновых сапогах и перчатках обошли пикап, припаркованный перед церковью, и направились к воротам.
Кэт и представительница санитарно-эпидемиологической службы последовали за ним. Ее не заметили ни Шон Хьюит из «Аргуса», ни Родни Спарроу из «Таймс Среднего Суссекса», уныло жующий батончик «Марс», и неожиданно она почувствовала удовольствие от собственной ловкости.
Кэт сунула руку во внутренний карман и проверила, там ли письмо Барри Ливерстока.
– Похоронная служба, – сказал какой-то человек все тому же унылому полицейскому констеблю. Констебль кивнул им, разрешая пройти, едва взглянув на пропуск Джудит Пикфорд, и пропустил Кэт, даже не посмотрев на нее.
Когда они шли по кладбищу, один из неудачно установленных прожекторов светил прямо на них, в его луче капли дождя казались металлическими иголками. Ширма из зеленого полотна оказалась гораздо выше, чем представлялось Кэт вначале, и сейчас отчаянно хлопала на ветру, натягиваясь на крепежных веревках.
Огороженная ширмой площадка была довольно большой – добрых тридцать футов в поперечнике – и напоминала декорацию к кинофильму или постановке – с мокрой зеленой травой, ослепительным светом, льющимся от установленных над головой прожекторов, и двумя рядами могильных плит. Могила Салли Дональдсон, очевидно, была единственной свежей могилой – прямоугольный холмик с венком из роз наверху. У могилы лежало несколько веревок, две лопаты и груда пластиковых мешков с негашеной известью. С одного ее конца торчал металлический шест с отходящей от него проволокой. Кэт проследила глазами за проволокой: она тянулась по влажной комковатой земле к мрачной и одинокой фигуре в наушниках, сидящей, закрыв лицо руками, на какой-то большой коробке, которую, как она видела, принесли раньше. Должно быть, муж Салли Дональдсон, подумала Кэт.
Представители похоронной службы прошли мимо него и присоединились к небольшой группе людей, которые, собравшись в углу, торопливо что-то обсуждали. Все были в защитных комбинезонах, за исключением женщины лет тридцати, в черном пальто и пушистом шарфе, держащей зонтик в руках.
Представительница санитарно-эпидемиологической службы подошла к этим людям, назвала себя. Кэт некоторое время смотрела на одинокую фигуру: вокруг хлопала и скрипела ширма, вдалеке ревел генератор. Вдруг мужчина истерически закричал, обращаясь к толпящимся людям:
– Ради бога! Неужели нельзя поторопиться?! Целый день прошел! Господи, ведь уже совсем темно! – Он опустился на колени и стал копать землю голыми руками, проволока от наушников тащилась за ним. – Я больше не могу ждать! Она – там, внизу, черт бы вас всех подрал! – И, повысив голос, он закричал в землю: – Дорогая! Дорогая! Все в порядке, мы вытащим тебя!
Женщина в черном пальто встала рядом с ним на колени и крепко обняла его. Кэт узнала в ней инспектора из службы коронера – она видела ее на каком-то судебном расследовании.
Обращаясь к группе людей, женщина сказала:
– Я думаю, что стемнело достаточно. – И, посмотрев на мужчину рядом с ней, добавила: – Мистер Дональдсон, сейчас они начнут.
Кевин Дональдсон обернулся, и Кэт увидела искаженный страданиями, ничего не видящий взгляд.
– Пожалуйста, поторопитесь! О господи, да поспешите! – истерически вскричал он. – Она там, внизу, с прошлого вторника. Вы представляете, каково ей?!
Женщина мягко увлекла его прочь. Двое мужчин убрали зонд, взяли лопаты и начали копать, медленно и угрюмо, без видимой спешки, будто перекапывали сад; к рыданиям мужа добавилось чавканье втыкаемых в сырую землю острых лопат и однообразное шуршание переворачиваемой земли.
Представительница санитарно-эпидемиологической службы подошла к Кэт и встала рядом. Кэт взглянула на ее ничего не выражающее лицо:
– И на скольких подобных процедурах вы присутствовали?
– На четырех, – ответила женщина.
– И они все были похожи на эту?
– Нет. То были старые могилы, которые переносили на другое место.
Кэт в замешательстве смотрела на убитого горем мужа, ища, что бы сказать, потом подняла голову – не видно ли отсюда Эдди Бикса у его окна, но ширма была слишком высокой. Она внимательно следила за тем, что происходило вокруг, стараясь запомнить атмосферу этого события.
К ним устало подошел какой-то высокий мужчина. Он снял забрызганные дождем очки и, сощурившись, посмотрел сначала на Кэт, потом на Джудит Пикфорд; кожа вокруг его глаз была мягкой и белой – очевидно, он долгие годы не снимая носил очки. Голос у него был тихий и учтивый.
– Я – Рег Бертон, главный управляющий похоронным бюро «Долби и сын». Вы – родственники… э… усопшей?
– Я из санитарно-эпидемиологической службы, – сказала Джудит Пикфорд. – Эта дама – со мной.
– Вы тоже работаете в СЭС? – спросил он Кэт.
– Да, временно.
«Надеюсь, он не заметил, что я покраснела», – подумала Кэт.
– Вы американка?
– Да, я родилась в Америке.
– Где именно?
– В Бостоне.
– Я был там однажды. Красивый город. Газовые фонари на холме.
– И гавань, полная чая. [3]
Мужчина улыбнулся:
– Простите, я не совсем расслышал ваше имя.
Кэт почувствовала растущую неловкость.
– Кэт, – сказала она, не сообщив фамилии, в надежде, что Рег Бертон прекратит расспросы.