– Да, конечно, – снова согласилась Кэт.
– Мне жаль, что ее сестра так расстроилась из-за этой статейки. Конечно, ее можно понять. Пустопорожняя болтовня, и только. Боюсь, она расстроила многих. Какой-то ловкий журналист старается набрать очки. Местным газетам следует быть более ответственными.
Кэт почувствовала, что краснеет, и на какое-то мгновение подумала, уж не намекает ли он на нее. Она попыталась вспомнить, не было ли его на эксгумации. Может, он видел ее там?
– Значит, в этой истории все неправда? – спросила она.
– Вот именно, мадам. Там нет ни капли правды. Вашей бедной тете не о чем беспокоиться. Это будут похороны или кремация?
Не зная, что ответить, Кэт покраснела еще сильнее.
– Похороны.
– Общественное кладбище или у нее есть место на церковном? Или семейный склеп?
Кэт была в замешательстве.
– Общественное кладбище.
Мистер Долби как-то странно посмотрел на нее, и ее неловкость от этого еще больше усилилась.
– Если леди беспокоится, что ее сестра перевернется в гробу, мы можем предложить две услуги на выбор. Можем вскрыть умершей вену там, где это будет незаметно, или можем ее забальзамировать. Вам знакома процедура бальзамирования?
– Нет.
– Она очень проста. Мы заменяем всю кровь в венах жидким консервантом. Он имеет окраску, которая придает покойнику совершенно естественный вид и, конечно, полностью исключает возможность быть похороненным живьем.
Кэт вдруг запаниковала.
– А эта женщина, о которой писали в газете, тоже была забальзамирована?
Человечек вытащил из кармана пиджака кожаную записную книжку и положил ее на стол.
– Мне не хотелось бы нарушать условия конфиденциальности, но если вашей тете будет от этого легче – нет, не была. Мы совершаем бальзамирование только тогда, когда покойника оставляют в открытом гробу. Та леди в течение нескольких дней находилась на аппарате искусственного жизнеобеспечения, и, когда его отключили, семья хотела, чтобы ее похоронили как можно скорее. Газетная статья – совершеннейшая чепуха. Бедняжка несколько дней пребывала в состоянии клинической смерти в больнице, затем больше суток провела в холодильнике здесь. Этого бы никто не вынес, не говоря уже обо всем остальном.
Кэт показалось, что Морис Долби слишком поспешно отвел глаза, словно боялся ее испытующего взгляда. Слишком поспешно. Он снова полез в карман и выудил оттуда серебряную авторучку.
– Теперь я запишу некоторые детали. Не могли бы вы назвать имя леди и адрес… э… для составления счета? Затем мы обсудим выбор гробов и облачение покойной. Хотите поместить сообщение о смерти в газетах? Можем составить черновик прямо сейчас; как только вы получите подписанное свидетельство о смерти, мы тут же дадим публикацию.
– Мне хотелось бы прежде осмотреться и понять, что к чему. Моя тетя принадлежит к числу тех людей, которым все интересно. Я думаю, она засыплет меня вопросами о том, что произойдет с телом ее сестры, когда оно покинет хоспис.
– «Копперклифф», не так ли? У нас с ними хорошие отношения. Могу я записать ее имя?
Мысли в голове Кэт неслись как пришпоренные.
– Миссис… э… то есть… мисс Вининг. Мисс Элис Вининг. – Она назвала фамилию по буквам, и мистер Долби старательно ее записал.
– А адрес? Адрес будет ваш?
– Прежде мне хотелось бы все тут осмотреть, ведь решение будет за тетей. Если ей понравится то, что я ей расскажу, я зайду завтра утром.
– Конечно, мадам. Мы начнем с часовни вечного упокоения.
Через дверь в торце Кэт последовала за мистером Долби в крошечный зальчик с мраморным полом и поднялась по устланной ковром лестнице. На лестничной площадке стояла покрытая красным велюром банкетка. Там же находилась дубовая дверь, которую мистер Долби открыл и почтительно придержал для нее.
Кэт вошла первой. В темном помещении царила атмосфера, похожая на церковную. Запах заставил ее поежиться: он не был неприятным – смесь хвои и консервантов, но напомнил больницу и морг.
Владелец похоронного бюро повернул реостат, и яркость света увеличилась. На стене в дальнем конце зала было распятие и мозаичное панно из цветного стекла с подсветкой.
– Мы работаем круглые сутки. Вы можете прийти сюда в любое время, как только захотите увидеть свою тетушку; если вы решите приехать вечером или в уик-энд, просто позвоните нам.
Они вернулись на лестничную площадку, и Кэт обрадовалась, когда мистер Долби закрыл дверь. Темноволосый мужчина лет тридцати поднимался вверх по лестнице. На нем был официальный траурный пиджак и серые брюки.
– Гарри и Джейн собираются забрать покойника из клиники Принца-регента, – сказал он. – Ты не забудешь, в пять часов?
– Я вернусь через десять минут, Билл, – ответил мистер Долби.
Когда они спустились вниз, он объяснил:
– Это был мой сын. У нас семейный бизнес. Жена и дочь тоже в нем участвуют.
Кэт услышала, как наверху открылась дверь и голос, который она узнала, произнес:
– Морис?
Долби остановился. Кэт увидела высокого мужчину, который был на эксгумации. Он бросил на нее беглый взгляд, но, похоже, не узнал.
– Да, Рег?
– Опять тот парень из «Мировых новостей», просит тебя к телефону.
Долби в замешательстве посмотрел на Кэт, лицо его покраснело.
– Скажи ему, будет проведено расследование, и никаких комментариев.
Они пересекли холл и прошли по коридору, темному, несколько старомодному, с деревянным полом и желтоватыми стенами. Долби осторожно заглянул в дверь.
– Все в порядке, – сказал он. – Можете войти.
Кэт вошла в небольшую комнату, где еще сильнее пахло хвоей и химическими консервантами. Стены были покрыты кафелем, а пол имел твердую шероховатую поверхность с мелким желобком и дренажным стоком. Там стоял металлический стол, похожий на те, что она видела в морге, и каталка на колесиках со свисающими пристяжными ремнями. Ряды полок были уставлены пластиковыми бутылями с розовой жидкостью, стеклянными баночками с желе, тюбиками с гримом и разнообразными хирургическими инструментами.
– В этом помещении производят бальзамирование, – пояснил с некоторой гордостью владелец похоронного бюро. – Бальзамированием занимается моя дочь. – Он открыл дверь в дальнем конце комнаты, и Кэт услышала электрическое жужжание. – Здесь находятся холодильные камеры.
Кэт проследовала за ним в альков с цементным полом и в смущении уставилась на ряд небольших металлических дверей – каждая не более двух с половиной квадратных футов, – которые занимали полностью одну стену. На каждой дверце была ручка и четырехугольное отверстие для бирки. Некоторые отверстия были пусты, в других находился желтоватый билетик с именем, написанным черными чернилами аккуратным, разборчивым почерком. Кэт принялась их читать: «Мистер Т. Хейк», «Миссис Э. Миллбрайт», «Мистер А. Римз», «Миссис С. Дональдсон», «Мистер Н…».