Чарли была напугана.
Когда она проезжала мимо дома Хью Боксера, то услышала звук какого-то механического инструмента в мастерской. Виола Леттерс срезала увядшие розы в саду перед подъездной дорогой. Остановив машину, Чарли выбралась наружу.
С красными глазами и вымученной улыбкой на мертвенно-бледном лице старуха подошла к калитке. В ее дыхании было столько джина, что можно было сделать анестезию слону. Ее палец все еще был перевязан.
– Я вам очень благодарна за те цветы, – сказала она. – Это было с вашей стороны весьма любезно.
– Я сожалею, – сказала Чарли. – Я так сожалею.
– Хотите глотнуть что-нибудь крепенькое?
– Спасибо, но у меня есть кое-какая работа по дому. Я еду из Лондона.
– Я-то теперь вряд ли когда-нибудь выберусь туда. Все мои старые приятели поумирали или впали в маразм. – Она печально улыбнулась. Кот злобно смотрел на Чарли, держась на расстоянии, словно Чарли была переносчиком заразы. – В этом не было вашей вины. Я заметила, что ручка немного шаталась. Надеюсь, вас не задело.
– Немного забрызгало. Ничего. Извините меня, я в самом деле чувствую себя ужасно.
– Ну, не стоит. Я должна была выбросить проклятый чайник раньше. – Она внимательно оглядела свой сад. – Вот этот сорт, «Александр», хорошо цветет в этом году, вы не находите?
– Да, они очаровательны. А этот как называется? – Чарли показала на розовый бутон в форме треугольника.
– «Адмирал Родни». Боюсь, он не имеет к нему никакого отношения.
Они помолчали.
– Я… полагаю, мне уж не удастся втянуть вас во что-то еще? – сказала старуха.
– Отчего же, конечно удастся.
– В среду днем. У нас будет благотворительная распродажа в притворе церкви. Обычно этим занимается со мной Дорин Бакстер, но она заболела.
– Вообще-то в среду я собираюсь помочь подруге в ее магазинчике в Лондоне, но я, наверно, смогу перенести это. Я позвоню ей, когда доберусь до дома, а потом перезвоню вам.
– Спасибо, дорогая. И не беспокойтесь, если не сможете.
– Я уверена, что все будет хорошо.
Виола Леттерс прищурилась.
– Киплинг был прав, знаете. Никогда нельзя позволять собаке разбить тебе сердце, но мы всегда, черт возьми, это делаем. – Ее лицо сморщилось, словно она с трудом сохраняла самообладание. – И тем не менее я не буду заводить другую. Это не для моего возраста, да и несправедливо, Перегрину было тринадцать лет. Какая досада, что Киплинг вышел из моды, он сказал много мудрых вещей. – Она снова слабо улыбнулась. – Мне бы хотелось пригласить вас и вашего мужа отужинать как-нибудь вечерком.
– Вы тоже должны зайти к нам. – Чарли провела пальцем вдоль верхушки изгороди. – Кажется, я приношу вам неприятности?
Виола Леттерс странно посмотрела на нее, словно собираясь сказать что-то, но промолчала. Вдруг Чарли почувствовала, что она уже когда-то стояла у этой вот изгороди и разговаривала с этой женщиной примерно о том же. Это ощущение усилилось, когда она взглянула на темную каменную стену, на ее зубцы на фоне сине-стального неба, на маленькие, разделенные перегородками оконца, смахивающие на бойницы средневековой башни.
– Мне пора идти. Я позвоню вам насчет среды.
– Спасибо, дорогая, – сказала Виола Леттерс, пробудив в Чарли новое чувство узнавания. – И поблагодарите Тома за цветы, хорошо?
Чарли пообещала.
Телефон замолчал, едва Чарли нашла ключ, Бен же тем временем взволнованно лаял внутри. Когда Чарли распахнула дверь, подхватила хозяйственные сумки с купленными по дороге домой продуктами и, спотыкаясь, вошла в темную прихожую, она услышала щелчок автоответчика. Половина досок пола была приподнята, и вокруг лежали куски неподсоединенных труб.
Чей-то голос из кухни разносился по дому. Она побежала по коридору.
– …великолепное развлечение, прекрасная еда. И отличные шуточки на вечеринках! Скоро расскажу тебе, пока!
Это был Ричард Ховарт. Послышался глухой щелчок. Чарли вывалила свои покупки на кухонный стол и бросилась к автоответчику, но Ховарт уже повесил трубку. Напряженно мигал огонек: шесть сообщений. Бен цеплялся лапами за ее талию.
– Привет, малыш, привет, маленький! Да-да-да, я тоже рада тебя видеть! – Она опустилась на колени и крепко обняла пса, энергично лизавшего ей лицо. – Хреновенький был у тебя денек? Ведь так? Да-да, я знаю: мало удовольствия сидеть тут взаперти. А Берни что ж, не выпускал? Сводить тебя погулять? Ну, давай сходим, пошли?
Бен пулей вылетел из парадной двери и понесся к утке, которая ковыляла вперевалочку около мельничного лотка. В панике утка взмыла вверх.
– Бен! Плохой мальчик! – бранила она пса.
Бен завилял хвостом. Длинные тени лежали поперек газона и подъездной дорожки. Через час будет темно. Чарли посмотрела на лесок, на тот холм с камнем в форме сердца наверху и с медальоном, захороненным в песчаной почве. Вспышка узнавания полыхнула глубоко внутри нее и погасла. Рев воды казался поспокойнее. Он был похож на оркестр, настраивающий инструмент перед вечерним представлением. Звучали щебет, трели и отдаленное карканье птиц. На землю рядом с ней спикировал дрозд и принялся щипать траву.
Приостановившись на деревянном мостике, чтобы посмотреть вниз, на чистую воду, коричневатую в угасающем свете, она вскарабкалась наверх по короткому мшистому берегу, на уровень пятачка, где когда-то стояли конюшни. Чарли пошарила ногами вокруг, в траве, ища какие-нибудь признаки камней, фундамента, но ничего не нашла. Она потянула носом, Словно рассчитывая учуять запах горелого, который давно исчез, и она прошлась по пятачку, но не увидела даже намека на то, что здесь когда-то было что-либо, кроме травы и просто земли.
На противоположном берегу, на другой стороне водного потока, дом купался в зареве заходящего солнца. Штабель кирпичей и строительных материалов лежал у ступенек, накрытый пластиковым защитным полотном, а поблизости, на траве, валялись две длинные лестницы. Повыше, по кромке леска, шел ряд старых сараев, навес для осла, сортир и дровяной сарай без боковых стенок. Рядом с ними, в направлении конского выгула, расположился загончик для кур и садик при кухне.
На земле лежала скотина, и одна овца одиноко заблеяла, когда Чарли прошла обратно по мостику и дальше, по гравию, мимо амбара. Виола Леттерс выглядела такой печальной, что Чарли хотелось сделать для нее что-то еще.
Из-за волдырей, оставшихся от высоких сапожек и кипящего чая, она слегка прихрамывала. На конском выгуле, позади изгороди, стояла пара гнедых кобылок, их силуэты вырисовывались на фоне красного шара солнца. И Чарли захотелось сфотографировать их. Вот только фотоаппарат был где-то на дне нераспакованного ящика. Впрочем, время еще есть. Здесь будет сколько угодно времени для фотографирования.
Внутри загончика, который устроил Гидеон, кудахтали и бранились куры. Молли, белая курочка, бегала в испуге по кругу, кудахча на Бена. Дейзи, белая с черными крапинками, вышла из курятника, покачиваясь из стороны в сторону, словно толстая дама с покупками, и принялась клевать зернышки. А самая красивая, Клементина, коричневая с золотым воротником, просунула клюв через ячейку сетки, будто желая тоже сказать свое слово. Не зная, что же ему с ними делать, Бен только таращился на них.