Некоторые люди полагают, что смерть – дело нормальное, и они, мол, не могут не принимать ее. Но у Чарли все было иначе. Смерть людей всегда плохо влияла на нее. Смерть, как зло, волновала ее, выводила из равновесия, словно мир опрокидывался, и вместо того, чтобы видеть небо, она обнаруживала, что смотрит в бездну.
Порой ее интересовало, что испытывает умирающий, что, например, испытывала падающая с берега и уходящая под воду Виола Леттерс. Один мужчина в телевизионной передаче о смерти, веселый, горячий человек, фамилию которого она забыла, сказал, что утонуть – это достаточно приятный способ умереть.
Но с того места, где она стояла, с верхушки шлюза, это выглядело не очень-то приятно. Также не очень-то приятно выглядело, когда они упаковывали тело Виолы Леттерс словно мусор.
Бланк обращения за ее свидетельством о рождении со стола исчез. Чарли обыскала кухню, но он пропал.
Она вспомнила прошлый вечер, тот момент, когда Виола Леттерс вошла в кухню и заметила кассеты. Не она ли передвинула их? И рамку? Сознание Чарли было как в тумане, ее способность вспоминать, казалось, испарилась.
В другой раз, дорогая, мы поговорим об этом в другой раз. И это тоже испарилось.
Хью заехал за Чарли в половине восьмого на стареньком «ягуаре»-седане, который выглядел довольно солидно и вместе с тем эксцентрично. Зажигание помещалось у него на приборной доске, и там же располагалась кнопка стартера. Чарли пощупала вокруг, ища пристежной ремень.
– Боюсь, здесь их вообще нет.
– Ну и ладно, – сказала она, чувствуя себя в глупом положении, как будто обязана была знать, что ремней здесь нет.
Послышалось низкое подвывание коробки передач, едва они тронулись, и хриплый рев, когда Хью стал набирать скорость на дорожке. Приборы мерцали, стрелка спидометра прыгала по шкале и не успокаивалась.
Луч фар выхватил белую ленту, огораживавшую шлюзовый пруд и запруду и закрепленную на колышке прямо на пешеходной тропке с большим объявлением «ПОЛИЦИЯ! ОПАСНО!».
Пока они не миновали коттедж старухи, Чарли не произнесла ни слова.
– Замечательная машина.
Он улыбнулся:
– Разве что немного потрепанная.
Переключив передачу, он замедлил ход у рытвины рядом с дорожкой, ведущий к «башням юных дарований», остановился у конца улочки и вырулил на шоссе. Вел он машину мягко, скорее спокойно, как будто обучал автомобиль двигаться, почтительно относясь к его возрасту. Один раз Хью склонил голову и прислушался к тону двигателя, словно врач. Чарли обнаружила, что сравнивает его манеру вождения с бешеным темпом Тома.
– И куда же ваш муженек укатил?
Муженек. Звучит неплохо. Неприятное ощущение в ее желудке поднималось так же неуклонно, как падал уровень воды в шлюзе.
– Он… в Штаты.
– Много путешествует?
Никогда.
– Да. Довольно много.
– Занимается международным правом?
– Немного. Опека над детьми и имуществом. – Чарли было очень неприятно лгать.
– И вы ничего не имеете против того, что остаетесь одна?
– Нет, это замечательно, – сказала она слишком поспешно. – Но я больше привыкла быть сама по себе в городе, чем в сельской местности. Думаю, что пока еще не вполне к ней привыкла.
– Начало у вас было не очень-то удачным.
– Да, – сказала она, – не очень-то.
В трактире было тихо. Чарли была рада, что не встретилась с Зоэ и Джулианом и что ей не придется слушать, как хорошо покатались девочки, и как там поживает Элмвуд-Милл, и неужели они с Томом ну просто не обожают его?
Двое морщинистых мужчин, один из которых курил трубку, а другой теребил кепочку, лежавшую перед ним рядом с пепельницей, сидели в баре со своими персональными пивными кружками. Хью кивнул им, и тот, который теребил кепочку, безучастно ответил тем же. Какой-то юноша развлекался с игральным автоматом, а пухленькая девушка лет около двадцати сидела позади него и жевала хрустящий картофель из пакетика. Пропищал игральный автомат, раздался звон медных денег.
Хью заказал для Чарли выпивку и перекинулся несколькими словами с Виком, хозяином заведения, по поводу Виолы Леттерс.
– Тропка оползала долгие годы. Любой болван мог бы это увидеть, – сказал Вику мужчина с трубкой.
Вик кивнул. Его темное траурное лицо идеально соответствовало мрачной атмосфере.
Чарли сидела на высоком стуле у бара. Том снова позвонил, оставил еще одно сообщение днем, когда она надолго выходила прогуляться с Беном и таскалась с ним по полям. Гордая тем, что не перезвонила ему, она даже получила некоторое удовольствие, снова прослушав его голос. Она знала, что такое состояние продлится недолго, потому что оно приходит волнами, и, когда она на вершине волны, все прекрасно, но когда она опускалась вниз, ей хотелось поднять телефонную трубку, позвонить и услышать его голос, узнать, что все замечательно и что он возвращается обратно.
Она подумала о Виоле, погрузившейся в воду вместе с оползнем. Действительно ли кот заставил ее забираться в темноте вверх по этой тропке? Или, может, ее муж? Не ходила ли она попробовать связаться с ним?
– Чарли, должно быть, была последней, кто видел ее, – сказал Хью.
– Эта тропка оползала долгие годы, – повторил мужчина с трубкой. – Долгие годы.
Хью передал Чарли ее «спритсер» и слегка чокнулся о ее рюмку высоким стаканом с пивом.
– Ваше здоровье, – сказал он.
– Ваше. Спасибо.
Она отхлебнула холодный и довольно крепкий напиток. Вик прошелся вдоль стойки бара и принялся убирать пустые рюмки.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Хью.
– Очень дерьмово.
– Вините себя?
– Я же предлагала отвести ее домой. А она не позволила. Если бы я настояла… – Чарли помолчала. – У нее ведь не было детей?
– Нет.
На Хью была потрепанная куртка, помятая рубашка и ярко-красный галстук с вертикальными полосками, напоминавший ей зубную пасту. Хью пробежал глазами по ее лицу, словно искал что-то.
И вот именно сейчас она не скучала по Тому. Она была рада, что сидит тут с Хью, что есть возможность поговорить.
– Хью, а если… если бы я сказала вам, что у меня есть доказательство того, что я жила раньше, как бы вы к этому отнеслись?
Серьезное выражение его лица не изменилось.
– Какого рода доказательство?
– А разве не вы говорили, что для того, чтобы доказать, что вы жили раньше, необходимо знать нечто такое, что произошло в предыдущей жизни и чего никто другой из живых не знает? Что-то, чего вы ни под каким видом не могли разузнать иным способом, если только вы не жили раньше?