Когда женщина неожиданно предложила встретиться еще раз, «только мы вдвоем», сердце его подпрыгнуло от радости. В какой-то момент ему показалось, что он уже влюблен в нее, несмотря на огромную разницу в возрасте. Но потом Кадзуо понял — женщина сказала бы что угодно, дала бы любое обещание ради того, чтобы избавиться от него, — и в нем всколыхнулась черная злость. Ему одиноко — что же в этом такого страшного? Чем он провинился? У него и в мыслях не было насиловать ее, он лишь хотел получить немного внимания и тепла. Подталкиваемый желанием и уже не контролируя себя, Кадзуо притянул женщину к себе и поцеловал.
Какой стыд. Вспомнив, как это случилось, он закрыл лицо руками. Но то, что произошло дальше, было еще хуже. Когда женщина оттолкнула его и побежала по дороге к фабрике, он испугался: что, если она расскажет обо всем начальству? Или сообщит в полицию? На фабрике уже ходили разговоры о каком-то маньяке, нападающем в темноте на одиноких работниц. Слухи добрались и до бразильцев, и некоторые из его соотечественниц только и шептались о насильнике, строя самые невероятные предположения насчет того, кто это может быть. Конечно, Кадзуо не имел к тем происшествиям никакого отношения, но как объяснить это испуганной женщине? Нужно остановить ее и извиниться.
Всю ночь он провел у фабрики. Потом начался дождь — тихий и мягкий японский дождь, всегда доводивший его почти до депрессии, — и Кадзуо вернулся в общежитие за зонтиком. Рано утром он снова был у входа, но когда она появилась, от нее словно дохнуло холодом. Ее нисколько не тронул тот факт, что он стоял перед ней весь промокший. Разочарованный, Кадзуо так и не смог внятно извиниться, не говоря уже о каких-то объяснениях. Да и с какой стати ей прощать его? Будь на ее месте его мать или подружка, Кадзуо убил бы любого, кто посмел бы сделать с ними то, что он сделал с ней. В конце концов решение пришло: просить прощения до тех пор, пока она не простит его. И он снова пришел на знакомое место. Пришел к девяти вечера и стал ждать, неподвижно притаившись в высокой траве. Шансов на то, что она придет, было мало, но Кадзуо собирался сдержать обещание.
Звук шагов едва не застиг его врасплох. Кто-то шел по дороге от автостоянки. Он приподнялся и увидел движущуюся в направлении фабрики высокую женскую фигуру. Едва узнав ее, Кадзуо почувствовал, как убыстрился пульс. Женщина уже прошла было мимо, но внезапно остановилась как раз напротив того места, где прятался он. Неужели? Неужели она действительно пришла, чтобы встретиться с ним? В нем встрепенулась надежда.
Но радость оказалась недолгой, и возбуждение схлынуло, когда Кадзуо увидел, как женщина достала что-то из сумочки и просунула в щель в бетонном покрытии над сточной канавой. Судя по звуку, который издал упавший предмет, это было что-то металлическое. Но что? Или, может быть, она сделала это намеренно, зная, что ее вчерашний обидчик где-то рядом? Нет, он был уверен, что она не заметила его. Поразмышляв, Кадзуо решил, что придет сюда рано утром, когда рассветет, и выяснит, что там лежит.
Подождав, пока она исчезнет из виду, Кадзуо поднялся и потянулся, разминая затекшую спину. Кровообращение восстановилось, и с ним вернулся зуд от укусов москитов. Расчесывая руку, он посмотрел на часы. До начала работы оставалось полчаса, так что надо поторапливаться. Мысль о том, что сейчас он увидит ее снова, наполнила его надеждой и страхом. Впервые за долгое время Кадзуо обнаружил в нудном испытании, на которое обрек себя сам, некое настоящее чувство.
________
Он увидел ее почти сразу, едва вошел в комнату отдыха. Она стояла у автомата с водой, перешептываясь с пожилой женщиной, одной из тех, с кем Кадзуо видел ее чаще всего. На ней были выцветшие джинсы и застиранная джинсовая рубашка. Руки она скрестила на груди. Ничего нового, все как обычно, та же невзрачная одежда, что и всегда, но Кадзуо поразила произошедшая в ней перемена.
— Доброе утро, — пробормотал он, но женщина сделала вид, что не услышала.
Ее подруга, однако, улыбнулась и ответила ему кивком. Эта другая считалась одной из лучших работниц на фабрике, и даже бразильцы называли ее Шкипером. Ему захотелось сказать им что-нибудь, попытаться завязать разговор, но пока он вспоминал подходящие случаю японские слова, женщины перешли в раздевалку. Разочарованный, Кадзуо последовал за ними и, найдя вешалку, на которой висела его рабочая одежда, быстро переоделся и присоединился к собравшейся, как обычно, в углу группе бразильцев. Потом, стараясь держаться незаметно, закурил и бросил взгляд в сторону женщин.
В раздевалке не было ни перегородки, ни даже занавески, только ряды комбинезонов, так что наблюдению ничто не препятствовало. Он увидел ее твердый, суровый профиль, глубокие морщинки, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта. Женщина была даже старше, чем ему казалось, примерно одного возраста с его матерью, которой недавно исполнилось сорок шесть. Кадзуо никогда не встречал настолько закрытой женщины, мысли которой никоим образом не отражались на ее лице. Конечно, ему больше нравились оставшиеся в прошлом молоденькие красотки, но сейчас его странным, непостижимым образом тянуло к этой загадочной немолодой женщине.
Она наклонилась, снимая джинсы. Пальцы с зажатой в них сигаретой мелко-мелко задрожали, и Кадзуо на секунду опустил глаза, но почти тут же, не удержавшись, снова поднял голову. Она смотрела прямо на него. Теперь на ней были бесформенные рабочие штаны, а джинсы лежали под ногами. Кадзуо покраснел от смущения, словно застигнутый врасплох мальчишка, но вдруг понял — женщина смотрит не на него, а сквозь него. Ее лицо не выражало ровным счетом никаких чувств. Что-то изменилось в ней, что-то произошло, и даже ее злость к нему как будто растворилась без следа. Она не думала о нем вообще, не замечала, и это было еще хуже.
Обе женщины вернулись в комнату отдыха, однако задерживаться не стали, а направились к входу в цех. Когда они проходили мимо, Кадзуо коротко взглянул на иероглифы, изображенные на ее нашивке. Потом, когда в комнате уже почти никого не осталось, потянул за рукав одного из бразильцев, знавшего японский.
— Прочитай, что здесь написано.
— Масако Катори, — ответил знакомый.
— Спасибо, — сказал Кадзуо.
— Понравилась? — рассмеялся тот. — По-моему, для тебя немного старовата, а?
Мужчина этот уехал из Японии в Бразилию более тридцати лет назад, но недавно вернулся, потому что потерял работу дома.
— Я ей задолжал, — серьезным тоном ответил Кадзуо.
— Деньги?
Если бы все было так просто, подумал Кадзуо, направляясь вслед за остальными вниз.
С той минуты, как он узнал ее имя, она стала для него особенной. Пробивая карточку учета, Кадзуо заметил, что выходной у нее приходится на каждую субботу. Заметил он и то, что накануне она отметилась только в 11.59, то есть чуть не опоздала. Но кроме этого обстоятельства, того, что она едва не опоздала на работу из-за него, их ничто больше не связывало. Взгляд Кадзуо наткнулся на пару высовывавшихся из-под полки бесформенных туфель на резиновой подошве, и он подумал, что они, должно быть, еще хранят ее тепло.