Раз уж они намерены допросить его в полночь, то, наверное, лучше переодеться уже сейчас, чтобы не терять времени потом. Он нашел свою вешалку с рабочей формой и, сняв с шеи цепочку с ключом, аккуратно положил их в карман рабочих штанов — в цеху запрещалось ношение каких-либо украшений и прочих личных вещей. Напялив на голову синюю шапочку — их носили все бразильские рабочие, — Кадзуо вернулся в комнату отдыха. Масако стояла на прежнем месте, словно ожидала его. Она тоже успела переодеться, но торчащие из-под сеточки пряди позволяли предположить, что делалось это в спешке.
— Подожди.
Она попыталась схватить его за руку, но Кадзуо не остановился и прошел к офису. Если Масако выдала, то все кончено, дальнейшие испытания бессмысленны, а цель жизни утрачена. Тут он вспомнил ее прикосновение, тот краткий миг, когда ее пальцы дотронулись до его руки, и приказал себе собраться и отступить от края. То, что ждет за дверью, тоже испытание, решил Кадзуо, испытание, наложенное на него Масако, и он выдержит его, как выдержал предыдущие.
Дверь в ответ на его стук открылась почти сразу. В комнате находились двое, переводчик и детектив. Сердце заколотилось, и он, опустив руку в карман, сжал лежавший там серебристый ключ.
— Меня зовут Имаи, — представился детектив, показывая жетон.
— Роберто Кадзуо Миямори, — ответил он.
Детектив был высокого роста, со слегка скошенным подбородком и держался вроде бы дружелюбно, но его взгляд как будто вцепился в лицо Кадзуо.
— У вас есть японское гражданство? — спросил полицейский.
— Да, мой отец был японцем, мать — бразильянка.
— Вы, должно быть, пошли в нее, — рассмеялся детектив. Кадзуо холодно посмотрел на него, интуитивно чувствуя, что реплика не совсем безобидная. — Извините, что приходится отрывать вас от работы, но у меня есть к вам несколько вопросов. Я договорился с начальством, чтобы время нашего разговора было засчитано как рабочее.
— Понимаю, — сказал Кадзуо, внутренне напрягаясь и готовясь к худшему.
Но последующий вопрос стал для него полной неожиданностью и застал врасплох.
— Вы знаете Яои Ямамото? — спросил детектив.
Кадзуо растерянно посмотрел на переводчика, и тот ободряюще кивнул.
— Да, я ее знаю, — ответил он, все еще не вполне понимая, чего от него хотят.
— В таком случае вы знаете, наверное, и что случилось с ее мужем?
— Да, я слышал.
Но какое отношение это имеет к нему?
— Вы были знакомы с ее мужем? Встречались с ним когда-нибудь?
— Нет, никогда его не видел.
— А с самой Ямамото-сан вы разговаривали?
— Здоровался с ней иногда, вот и все. А в чем дело? Почему вы спрашиваете?
Переводчик, вероятно, не стал переводить вопрос Кадзуо, потому что детектив продолжил.
— Насколько нам известно, вы не работали в прошлый вторник. Пожалуйста, расскажите, чем вы занимались в тот вечер.
— Думаете, я имею какое-то отношение к тому, что с ним случилось? — снова спросил Кадзуо, обеспокоенный тем, что его пытаются втянуть во что-то такое, о чем ему совершенно ничего не известно.
— Нет-нет. — Полицейский покачал головой. — Мы всего лишь беседуем со всеми, кто был дружен с Ямамото-сан, и прежде всего с теми, кто не работал в тот вечер.
Все еще не понимая, чего от него хотят, Кадзуо попытался вспомнить.
— До полудня я спал. Потом ездил в Оидзуми-Мати. Остаток дня провел там, а когда вернулся, то лег спать. Около девяти вечера.
— А вот ваш товарищ говорит, что домой вы в тот вечер не возвращались, — скептически заметил детектив, заглянув в блокнот.
— Альберто просто меня не заметил, — запротестовал Кадзуо. — Он пришел с подружкой, а я лежал на верхней койке.
— И он вас не увидел? — недоверчиво спросил Имаи.
Кадзуо пожал плечами.
— Ему было не до меня.
Похоже, до детектива наконец дошло, потому что он весело рассмеялся.
— Значит, ваш приятель даже не обратил внимания, что в комнате есть кто-то еще?
Кадзуо смущенно кивнул и, пытаясь скрыть нервозность, скользнул взглядом по почти пустому помещению. На столах стояли компьютеры, аккуратно накрытые пластиковыми крышками. Поначалу, только прибыв в Японию, он тоже хотел научиться работать на компьютере, но в конце концов оказался здесь, на фабрике, где от него требовалось только одно: подвозить к конвейеру мешки с рисом. Стоило ли ради этого пересекать океан? Он как будто увидел себя со стороны — какая нелепая, абсурдная ситуация.
— И остаток ночи вы провели в своей комнате? — спросил детектив.
Кадзуо замялся с ответом. В ту ночь он напал на Масако, а потом еще долго и бесцельно бродил, мучимый раскаянием. Потом, уже ближе к рассвету, когда начался дождь, он вернулся в комнату за зонтиком. Альберто, конечно, уже не было. А потом… потом он ждал Масако.
— Я выходил… гулять.
— Посреди ночи? И куда вы ходили?
— Никуда. К фабрике.
— Но почему?
— Просто так. Не хотелось оставаться в комнате.
— Сколько вам лет?
В голосе полицейского прозвучали сочувственные нотки.
— Двадцать пять, — ответил Кадзуо. Имаи задумчиво кивнул, как будто только что понял что-то, но ничего не сказал, а лишь перелистал страницы. — Я могу идти?
Молчание становилось невыносимым. Детектив поднял руку, показывая, что у него еще есть вопросы.
— Нам известно, что несколько женщин подверглись нападению по пути на фабрику. Вы знаете об этом что-нибудь?
Ну вот, началось, с отчаянием подумал Кадзуо, сжимая в кармане ключ.
— Ничего определенного, только слухи. А кто вам об этом рассказал?
— Что ж, я, пожалуй, отвечу на ваш вопрос- Имаи с любопытством посмотрел на молодого человека. — Мне рассказала об этом госпожа Дзэноути. Она тоже работает в ночную смену. — Кадзуо с облегчением разжал пальцы — слава богу, это сделала не Масако. Надо будет потом извиниться перед ней.
— Никакого отношения к делу Ямамото это, конечно, не имеет, но мне хотелось бы знать, что говорят бразильские рабочие. Может быть, вам известны имена жертв. Может быть, есть какие-то подозрения. Нам пригодилась бы любая информация.
— Ничего такого я не знаю, — окончательно успокоившись, ответил Кадзуо и, бросив взгляд на настенные часы, напялил на голову шапочку.
— Что ж, спасибо, — сказал Имаи.
Работа в цеху уже шла полным ходом, и у дальней стены выросла целая горка аккуратно составленных ящиков с готовыми завтраками. В отсутствие Йоси и Кунико место во главе конвейерной линии заняла Масако. После того как по фабрике поползли слухи об убийстве мужа Яои, их казавшаяся такой прочной группа распалась. Его это озадачило, но вместе с тем и обрадовало — теперь рядом с Масако не было подруг, а значит, у него появлялся шанс поговорить с ней после смены. Надо только побыстрее переодеться.