— Пойдем домой.
Следующий вечер преподнес новый сюрприз. Появилась еще одна клиентка. Простоватая малосимпатичная офис-леди лет тридцати. Наряд еще тот — очки, белая блузка, юбка-клеш. Она с ходу сунула мне тридцатку и взяла Юрио за руку.
— Ты Юрио? Тогда пошли.
Юрио торопливо стянул с головы наушники и с тревогой в невидящих глазах обернулся ко мне. Офис-леди с каменным лицом — похоже, она очень нервничала — с силой потянула его за собой.
— Извините, я слепой. Не могли бы вы помедленнее?
Мягкий голос племянника подействовал на женщину успокаивающе, лицо ее разгладилось. Через несколько минут они исчезли за дверью лав-отеля выше по переулку. Я была вне себя. Все-таки я не автомат для продажи билетов. В этот момент как из-под земли возникла еще одна дама. Хорошо за тридцать, косметики на себя не пожалела.
— Ой! А где же мальчик? Как его?.. Юрио. Мне сказали, он все время здесь.
Уперев руки в бока, она в недоумении огляделась по сторонам.
— Кто сказал?
— Не важно. По радио объявляли. Сказали: в Маруяма-тё, у Дзидзо, стоит красивенький мальчик. Редкий экземпляр. Зовут Юрио. Слепой. И характер, и размер… ну, ты понимаешь?.. Высший сорт.
— Скоро вернется. А о цене у вас тоже объявляли? Полтинник. Деньги вперед.
Недовольно ворча, она достала из «вуитоновского» кошелька деньги. Я заломила побольше — уж больно мне эта клиентка не понравилась. Но ничего — заплатила, не рассыпалась. Неужели так охота потрахаться? А может, дело не в сексе, и все они хотят чего-то другого? Тогда чего? В чем «товарная ценность» Юрио? Непонятно. В тот вечер у Дзидзо появлялись не только женщины. Было и несколько мужиков, из тех, кого интересует однополая любовь. Благодаря Юрио за один вечер я легко собрала больше ста тысяч. Зачем мне дурацкое муниципальное управление с такими деньгами?
Так прошла неделя, и я заметила в Юрио невидимую перемену. Он начал в открытую меня игнорировать.
— Тетя! Надо скорее покупать компьютер. У нас уже столько набралось, что можно пять компьютеров купить. И надо пиццу на дом заказать.
— Юрио! Тебе не кажется, что тебя заносит?
— Женщины требуют. Надо учитывать их желания. Теперь все должно быть иначе. А ты застряла на одном месте. Нужно, тетя, смотреть в глаза реальности.
И вот я иду по Маруяма-тё. В длинном, до пояса, черном парике, на веках густые голубые тени, на губах алая помада. На Юрио небывалый спрос, он буквально нарасхват. Я привожу его в отель, куда укажут, сдаю с рук на руки — и свободна. Гуляю по улицам. Прохожу мимо гостиницы и вижу у входа мужчину средних лет. Он словно чего-то хочет. Волос на голове почти не осталось, зато на теле на первый взгляд их больше чем достаточно. Набравшись смелости, я окликнула его:
— Я девственница. На самом деле. Сорок лет и ни одного мужчины. Не хочешь попробовать?
Он посмотрел на меня мрачно и в то же время с откровенным любопытством. Потом вдруг посерьезнел — понял, что ли, по моим глазам, что я не шучу? Так я в первый раз в жизни переступила порог лав-отеля. Стоит ли говорить, как заколотилось мое сердце, когда я представила, что будет дальше. Но я справилась с собой. Я должна во что бы то ни стало изменить себя и преодолеть ненависть к Юрио, который стал посматривать на меня свысока. Я еле дышу под тяжестью навалившегося на меня клиента, принимаю его ласки, лишенные даже намека на нежность, и вот о чем думаю. Кадзуэ становилась все отвратительнее, выставляла себя на продажу и тем самым мстила самой себе и всему остальному миру. А сейчас я торгую собой по той же самой причине. Юрико не права. Женщина становится проституткой лишь по одной причине. Из ненависти к миру. Печально, конечно, но бывают моменты, когда мужчина невольно противопоставляет себя этому чувству, переживаемому женщиной. Неужели это случается только во время секса? Какие же тогда мы жалкие существа — и мужчины, и женщины. Я вывожу свою лодку в море ненависти, устремляя взгляд к тому берегу. Когда я доберусь до него? Впереди я слышу грохот. Что это? Большой водопад? Неужели путь в море ненависти лежит только через этот водопад? Ниагара? Игуасу? Виктория? Я дрожала от охватившего меня ужаса. Но если удастся спуститься, дальше дорога будет неожиданно легкой и приятной. Собственно, об этом и рассказывала Кадзуэ в своем дневнике. Итак, я отплываю, взвалив на плечи груз ненависти и хаоса. И я ничего не боюсь.
Кто это машет мне на том берегу? Это Юрико и Кадзуэ. Они восхищены моим мужеством. Скорее! Сюда! Я вспоминаю, что писала Кадзуэ, и мне хочется, чтобы он обнял меня.
— Прошу, пожалей меня!
— Хорошо. А ты — меня.
Я вглядываюсь в него. Чжан?