В прошлом году, поработав с доктором Томом Кейджем, одним из старейших практикующих врачей в Натчесе, Крис обнаружил, что может сочетать приятное с полезным. Наслушавшись рассказов нового коллеги, он решил снять кино об упадке «семейной медицины». Миссисипи, почти во всем отстававший от других штатов лет на десять, идеально подходил для этой цели.
Том Кейдж был одним из врачей, которые могли битый час слушать пациента, если тому хотелось выговориться. В семьдесят четыре года он страдал от множества хронических болезней и, по собственным словам, нередко нуждался в медицинской помощи больше своих больных. Однако Том легко выдерживал полную рабочую неделю, а в свободные часы читал научные журналы для поддержания квалификации. Во время осмотров доктору часто приходилось прикасаться к пациентам, и он всегда внимательно следил за тем, что при этом чувствует. Но самое главное – Кейдж подробно расспрашивал больных не только о прямых симптомах их заболеваний, но о мелочах, которые могли так или иначе сказаться на их здоровье. Назначая лечение, заботился, чтобы пациент сэкономил деньги (хотя сам был небогат), и никогда не пытался поскорее спровадить посетителя, потому что в коридоре ждет большая очередь. Том Кейдж сидел в кабинете до последнего больного и лишь тогда считал свой день законченным.
Для Криса, начинавшего карьеру в крупной городской клинике, подобный подход к работе явился настоящим откровением. Молодые медики думали прежде всего о высоких гонорарах, коротком рабочем дне и бравой гвардии помощников, отвечавших бы на звонки больных. Прежние партнеры Криса практиковали «перестраховочную медицину», назначая все мыслимые процедуры и анализы, имевшие хотя бы отдаленное отношение к симптомам пациента, зато сводили к минимуму время на личную беседу, превращая ежедневные приемы в конвейер по зарабатыванию денег. Тома Кейджа их методы приводили в ужас. Ставить на первое место удобство и выгоду врача, а не больного для него было то же самое, что тянуть телегу впереди лошади. Доктор считал свою профессию призванием и служением, но не любил произносить высокие слова вслух. Крис решил, что все это вполне заслуживает того, чтобы быть запечатленным для потомства.
В глубине души он разделял многие взгляды Тома на современную медицину. Попытка отстоять свое мнение стоила ему первой жены, и это надолго отбило у него охоту к браку. Когда в его жизнь вошла Тора Райнер, Крис почувствовал в себе силы вновь отважиться на этот шаг. Вот почему его так глубоко задели слова Алекс Морс. Крис понимал, что промахнулся с первой женой, и ему была невыносима мысль, что он повторил свою ошибку. Крис тешил себя надеждой, что подспудно накапливавшееся раздражение последних лет – лишь побочное следствие супружеских отношений. В конце концов, даже взрослые со временем меняются, и в первые годы совместной жизни им поневоле приходится притираться друг к другу. То, что Тора стала тратить больше денег и смело одеваться, – сущие пустяки: на них не следует обращать внимания.
Крис достал из холодильника ледяную водку, налил в бокал и залпом выпил. Сел за компьютер, открыл программу видеомонтажа и стал просматривать сцены, снятые на прошлой неделе. Он напрямую скачивал изображение с видеокамеры на жесткий диск и благодаря этому обходился без утомительного копирования содержимого пленки на компьютер. На экране замелькало интервью с Томом Кейджем и его чернокожей пациенткой, которую он лечил с 1963 года. В кадр постоянно попадала ее праправнучка, игравшая на полу. Том давно не занимался лечением детей, но пациентка отказалась вести свое чадо к кому-либо другому. Крис с радостью воспользовался своими знаниями в педиатрии и помог диагностировать сильную простуду (Том боялся, что это менингит).
Он с волнением выслушал рассказ женщины, как доктор Кейдж добирался к ней домой в снежную бурю. До этого утра – то есть до визита Алекс Морс – Крис считал, что ему в жизни выпал счастливый билет. Видимо, с самого детства ему не было так хорошо. Его отец был прекрасным человеком, но редко задумывался о серьезных проблемах. В Томе Кейдже Крис нашел наставника, обладавшего глубокими познаниями, но делился ими он так просто и естественно, что вполне мог сойти за мастера дзен. Неожиданный вопрос, легкий кивок за спиной пациента – ненавязчивым способом Том превратил Шепарда не просто в опытного врача, а в настоящего целителя.
«Но человек не может жить одной работой, – размышлял Крис, ощущая, как водка проходит сквозь его гематоэнцефалический барьер. – Даже если это самая любимая работа. Ему всегда нужен кто-нибудь другой. Тот, кто сможет глубоко затронуть его чувства, смягчить бремя жизни, принять те щедрые дары, которые изливаются из его души, но самое главное – находиться рядом, разделяя радости и невзгоды повседневного существования».
Последние два года Крис верил, что Тора и была тем самым «другим». Вместе с Беном она как бы заключила его жизнь в волшебный круг. До брака с Торой Шепард не представлял, что может выйти из его «приемного отцовства». Но буквально за год под бережной опекой Криса Бен превратился в цветущего подростка, поражавшего своим развитием учителей. И не только в науках, но и в спорте. Крис сам удивлялся, какой гордостью его наполняют успехи пасынка. В воспитании Бена он видел священный долг, более того – привилегию. Трудно вообразить, что бы с ним творилось, если бы он растил родного сына. Его жизнь была такой полной, что ему казалось чуть ли не кощунством просить у нее что-нибудь еще. Каждую неделю Крис видел, как люди умирают, так и не получив даже крупицы сокровищ, которые были у него, – то ли потому, что не сумели их найти, или безрассудно их растратили. И все-таки… в последнее время что-то изменилось. Сегодня днем в рай Криса проскользнул змий сомнения, и он впервые задумался о том, что его богатства могут рассеяться как дым.
– Проклятие, – пробормотал он. – Черт бы ее побрал!
– Я тебе помешала? – послышался встревоженный голос.
Крис оглянулся и увидел за спиной Тору в полупрозрачной голубой сорочке и мокрых шлепанцах с налипшими стебельками травы. Он так погрузился в свои размышления и просмотр записи, что не заметил, как она вошла в студию.
– Ты поздно вернулся из больницы, – неуверенно добавила жена.
– Да.
– Было много пациентов?
– Обычная рутина. Правда, попался один сложный случай. Дон Аллен решил проконсультироваться с Томом, а тот спросил моего мнения.
У Торы удивленно округлились глаза.
– Не могу поверить, что Дон Аллен с кем-то консультировался.
– Он бы этого не сделал, если бы не семья больного. Видела бы ты, какое у него было лицо. Но если бы мы ошиблись с диагнозом, парень мог бы умереть.
– А почему вы не отправили его в Джексон?
– Дон уже переговорил со специалистами в центральной клинике. Они просмотрели результаты анализов, но так ничего и не определили. А у Тома сорок лет практики, вот семья и решила обратиться к нему. Но Том тоже в тупике. Трудный случай.
– Значит, вся надежда на тебя, – улыбнулась Тора. – Не сомневаюсь, ты оказался на высоте. Как обычно.
– Пока не известно.