– Верно. Я не считаю, что он склонен к самоубийству. Слишком себя любит. Скорее всего он взвалит вину на нас и пойдет в полицию.
Доктор молча посмотрел на Раска и с философским видом пожал плечами:
– Ничего не поделаешь. Когда-то это должно было случиться.
– Что теперь делать?
– У Брейда есть дети?
– Трое.
– Думаешь, он забыл твое предупреждение? И о том, что случилось с женой?
– Боюсь, его уже этим не удержишь, Элдон. Он зашел очень далеко.
– Господи, что за люди! – произнес Тарвер с нескрываемым отвращением. – Хуже детей! Неудивительно, что женщины в наше время презирают мужчин.
Раск промолчал.
– Где была щепетильность мистера Брейда, когда он планировал убить свою старуху?
Адвокат пожал плечами.
– Он из южных баптистов.
Доктор бросил на него недоуменный взгляд, потом рассмеялся.
– В том смысле, что субботний вечер – это одно, а воскресенье – совсем другое?
– Как небо и земля, дружище.
Тарвер собрал со сковородки остатки мяса и разложил на камнях вокруг костра.
– Мне встречались подобные типы.
– Так что мы будем делать?
Патологоанатом улыбнулся:
– Мы? Ты хочешь сказать, что можешь с этим что-то сделать?
Раск покраснел.
– Я имел в виду…
– Ты имел в виду – что я собираюсь предпринять, чтобы спасти твою задницу?
«Это будет стоить мне денег, – внезапно сообразил Раск. – И немалых».
Доктор Тарвер встал во весь рост и потянулся. Адвокат услышал, как трещат его суставы. Он смахивал на того седобородого верзилу, который на ночном ТВ гоняется за голодными детьми. Вот только эта чертова родинка… «Господи, Тарвер, сделай ты пластическую операцию! – подумал он. – Ты доктор, а на дворе двадцать первый век». Впрочем, Эндрю знал немало врачей, у которых были плохие зубы.
– Я позабочусь о мистер Брейде, – равнодушно обронил доктор.
Раск осторожно кивнул. Он хотел знать, когда это произойдет, но боялся спрашивать.
– Брейд будет дома сегодня вечером? – спросил Тарвер.
– Да. Я сказал, что заеду к нему.
– Болван. А если он скажет об этом своей любовнице?
– Она ушла от него десять дней назад. С ним теперь никто не разговаривает. Его дети уже две недели живут у родственников.
– Хорошо.
Раск перевел дух. О деньгах пока ни слова.
– Двести пятьдесят тысяч, – вдруг объявил Тарвер, будто прочитав его мысли.
Адвокат поежился. С его партнером нельзя расслабляться. Непозволительная роскошь.
– Кругленькая сумма, – пробормотал он. – В конце концов, мы оба под ударом.
Лицо доктора стало жестким.
– Брейд знает мое имя?
– Нет.
– Он знает меня в лицо?
– Конечно, нет.
– Тогда мне нечего бояться. Единственный, кто представляет для меня угрозу, – это ты. И я советую не напоминать мне об этом лишний раз.
– Как ты желаешь получить деньги?
– Прямо в руки. Мы встретимся тут на следующей неделе.
Раск кивнул. Четверть миллиона долларов… за просто так. Чтобы заткнуть рот распсиховавшемуся клиенту. Надо было прощупать его получше. Да, но как? Попробуй угадать, у кого хватит сил смотреть на то, как некогда любимый человек превращается в живые мощи. Застрелить жертву легче. Спустил курок – и твоя супруга уже в морге. Через три дня ее приукрашенное тело положат в гроб, а потом – прощай навеки! Но так было в старые добрые времена, в эпоху чертова Перри Мейсона. Сейчас иное дело. Ты уже не можешь просто так пристрелить жену и гулять свободно. Не получится ни задушить ее, ни отравить, ни выбросить с балкона. Все это можно проверить, отследить и доказать в суде. Не говоря уже о том, что члены семьи автоматически попадают в главные подозреваемые. Аксиома, которую знает каждый детектив.
Нет, теперь, если ты намерен избавиться от своего партнера и остаться на свободе, придется придумать нечто поистине гениальное: убийство, которое будет выглядеть не как убийство! Именно эту услугу предлагал Эндрю Раск. Как и всякий качественный продукт, она стоила недешево. И разумеется, тщательно готовилась. Но самое главное – и Уильям Брейд был тому лучшим доказательством – она не годилась для людей со слабой психикой. Спрос велик, но подходящих покупателей мало. Надо обладать поистине дьявольской ненавистью, чтобы смотреть, как близкий человек корчится в агонии, и сознавать, что это дело твоих рук. Впрочем, Раск встречал людей, буквально рожденных для подобных ситуаций. Они идеально вписывались в роль. Разыгрывали драматические сцены, изображали мучеников, втайне наслаждаясь тем, что дурачат простаков. Раск не собирался никого судить. Не его дело. Он просто выполнял свою работу, оказывая людям помощь, в которой нуждались очень многие, но далеко не все могли себе позволить ее.
– Если ты считаешь, что это слишком много, – добавил Тарвер, – то отправляйся в тюрьму «Парчман», где тебя двадцать пять лет будут насиловать урки. Или сунуть руку вот сюда. – Доктор кивнул на стоявшую рядом сумку. – Потому что мне самому это не надо. Я в полной безопасности.
– Но ты потеряешь источник всех своих доходов! – с вызовом бросил Раск.
Тарвер улыбнулся:
– Я уже богат, Эндрю.
Раск промолчал, но почувствовал себя увереннее. За время их сотрудничества доктор заработал несколько миллионов долларов, однако большую их часть потратил. Его частные исследования съедали уйму денег. Раск не знал, над чем он работает, но любая деятельность казалась ему бессмысленной, если не приносила прибыли. В свое время Тарвера уволили из одной фармацевтической фирмы из-за какого-то сексуального скандала, и тот потерял все плоды своей исследовательской работы. Вероятно, теперь Тарвер хотел доказать, что те люди совершили самую большую ошибку в жизни. Все эти мысли пролетели в голове Раска за одно мгновение и коснулись лишь края его сознания, потому что всерьез он думал только об одном: «Что лежит в сумке?» Он уже секунд двадцать не спускал с нее глаз, и ему казалось, будто она шевелится.
– Хочешь посмотреть? – усмехнулся Тарвер.
Адвокат покачал головой. Он понимал, что в сумке может оказаться что угодно. Например, ядовитая змея. Или ящерица-ядозуб. Или даже что-нибудь похуже.
– Я хотел обсудить с тобой еще кое-что.
– Что, Эндрю?
– Мою безопасность.
В глазах Тарвера снова вспыхнул интерес.
– Да?
– Я знаю, сегодняшние новости тебя не обрадовали. Особенно проблемы с Алекс Морс.