– Одиннадцать.
– Всего одиннадцать? Разве этого достаточно?
Он с решительным видом постукивает пальцем по макету.
– Несомненно. Признание получали племена и с меньшим количеством людей. Видишь ли, в том, что индейцев осталось так мало, нет их вины. Во всем виновато правительство.
– Французское правительство, если речь о конкретном случае, – сухо замечаю я. – Кстати, теперь их называют коренным населением Америки.
Он презрительно фыркает.
– Меня не интересует, как они себя называют. Зато я знаю, что они значат для этого городка. Спасение.
– И именно поэтому ты делаешь это? Чтобы спасти город?
– Ты хорошо знаешь меня, Кэтрин. Гарантирую, подобный бизнес способен приносить до двадцати миллионов долларов в месяц. Но что бы ты ни думала, я делаю это совсем по другой причине.
Я не желаю выслушивать праведные и благочестивые рассуждения деда, которыми он руководствуется для обоснования своих амбиций.
– Двадцать миллионов в месяц? А откуда возьмутся люди? Игроки, я имею в виду. Ближайший коммерческий аэропорт расположен в девяноста милях, и у нас нет даже четырехполосной магистрали к нему.
– Я покупаю местный аэропорт.
– Что?
Он смеется.
– Вообще-то не покупаю, а приватизирую. У меня уже есть чартерная авиалиния, которая будет выполнять рейсы сюда.
– С чего бы это окружные власти позволили тебе такие выходки?
– Я пообещал им организовать постоянные коммерческие авиарейсы.
– Это как в «Поле чудес», правильно? Ты веришь, что если построишь аэропорт, то привлечешь и все остальное.
Он в упор рассматривает меня своим знаменитым взглядом прагматика.
– Да, но это вовсе не глупые сентиментальные грезы. Людям нужны блеск, очарование и звезды. И я дам им это. Отчаянные игроки будут прилетать в хлопковую столицу Старого Юга на «лирджетах» и жить три дня в атмосфере «Унесенных ветром». Но это все лишь внешняя сторона дела, благополучный фасад, так сказать. На самом деле они будут прилетать сюда затем, чтобы осуществить старую, как мир, мечту – получить кое-что просто так. Прибыть сюда нищими, а выйти – королями.
– Это все пустые мечты. В конце концов казино всегда выигрывает.
Теперь в его улыбке читается полное удовлетворение.
– Ты права. И на этот раз в роли казино выступим мы, дорогая. Но в отличие от убожества, стоящего на якоре вон там, в конце улицы, у обрыва, которое отбирает у бедных горожан их пенсионные пособия и отправляет доходы в Лас-Вегас, казино «Мэзон ДеСалль» будет оставлять свою прибыль прямо здесь, в Натчесе. Я собираюсь возродить и перестроить инфраструктуру этого городишка. Мы начнем с современного индустриального парка. Потом…
– А как насчет индейцев? – задаю я прямой вопрос.
Холодные блекло-голубые глаза впиваются в меня, и выражение их не сулит ничего хорошего. Пока меня не было, дед успел отвыкнуть от того, что кто-то может осмелиться перечить ему.
– Мне показалось, что теперь их называют коренным населением Америки.
– Мне показалось, ты собирался ответить на мой вопрос.
– Эти одиннадцать индейцев станут одними из богатейших людей в Миссисипи. Естественно, мне полагается справедливая компенсация за развитие и воплощение проекта, а также за начальный капитал, который я в него вложил.
Теперь мне все понятно. Моего деда нарекут спасителем Натчеса. Тем не менее, несмотря на несомненное благородство его цели, мне становится не по себе при мысли о том, как он намеревается ее достичь.
– На данном этапе что-то может пойти не так?
– О, всегда что-то может пойти не так, как планируется. Это известно каждому старому солдату. Но мои контакты в Вашингтоне говорят, что федеральная сертификация индейского племени натчесов должна состояться в течение ближайших семи дней.
Я отхожу от покерного столика, и взгляд мой прикован к бутылке «Абсолюта» в буфете.
– Ты уверена, что не хочешь выпить? – спрашивает он.
Я закрываю глаза. Я надеялась сегодня обойтись без валиума, но, похоже, мне все-таки понадобится хотя бы одна таблетка, чтобы доехать до Нового Орлеана.
– Уверена.
Дед бросает последний взгляд на свой макет и относит его к оружейному сейфу. Пока он стоит, повернувшись ко мне спиной, я вынимаю из кармана таблетку и проглатываю ее без воды. К тому времени, когда дед возвращается в кресло, валиум уже покоится у меня в желудке.
– Расскажи о той ночи, когда умер мой отец.
Глаза деда почти полностью скрываются за внезапно набрякшими веками.
– Я рассказывал тебе эту историю по крайней мере десять раз.
– Сделай одолжение, расскажи еще раз.
– Ты думаешь о крови, пятна которой нашла. – Он подносит к губам стакан со скотчем и делает еще один глоток. – Было уже поздно. Я читал здесь, в библиотеке. Твоя бабушка лежала наверху, у нее болел живот. Пирли оставалась с ней. Я услышал шум за домом. Грохот металла. Грабитель споткнулся о железный цилиндрический ящик в патио в розовом саду.
– Ты видел, как это случилось?
– Разумеется, нет. Я обнаружил ящик, когда вышел наружу.
– Ты был вооружен?
– Да. Я взял с собой «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра.
– Что было в том ящике?
– Пестициды для роз. Ящик был очень тяжелым, поэтому я решил, что олень забрался в розы, потом его что-то спугнуло и он перевернул ящик.
– Почему ты не вызвал полицию?
Он пожимает плечами.
– Я решил, что обойдусь своими силами. Твой отец стоял перед вашим домом. Я думал, что он уехал на остров, но он был в амбаре, работал над одной из своих скульптур. Он тоже что-то слышал. Люк держал в руках старую винтовку «ремингтон», которую привез из Вьетнама.
– Ту самую, что висела у нас над камином?
– Да. «Ремингтон-700».
– Получается, он вошел в дом для слуг, чтобы взять ее?
– Очевидно.
– А потом?
– Мы разделились. Я пошел взглянуть, что делается позади дома Пирли, а Люк двинулся в обход вашего. Я был с обратной стороны дома, когда услышал выстрел. Я побежал в сад и нашел Люка лежащим на земле. Он был убит выстрелом в грудь.
– Ты уверен, что он был уже мертв? Ты проверил у него пульс?
– Я провел год на войне в Тихом океане, Кэтрин. Я могу с одного взгляда определить, застрелен человек насмерть или нет.
В его голосе слышны нотки, которые вынуждают меня прекратить дальнейшие расспросы в этом направлении.
– А грабителя ты видел?