– Я же сказала, что тебе морочат голову, – тихо произнесла она. – Кайл ничего не понял. Теперь-то ты мне веришь?
– У вас есть код! – закричал Уоррен. – Ты говоришь какое-то слово, предупреждая Кайла, что я рядом! Или, наоборот, не говоришь! Так ведь?
Кафкианский ужас наполнил душу Лорел.
– Уоррен, подумай о детях. Пожалуйста, тише.
Она глубоко вздохнула, а затем продолжила с неподдельной искренностью:
– Если ты не веришь собственным ушам, даже не знаю, что я еще могу сделать. Моя измена существует только у тебя мозгу.
– А это тоже только у меня в мозгу? – заорал Уоррен, схватив пачку бон на предъявителя.
– Я не знаю, откуда они взялись, – твердо заявила Лорел. – Но у меня никогда ничего не было с Кайлом. Проверь меня на детекторе лжи, если хочешь.
Уоррен, не обращая на нее внимания, уставился на боны.
– Подумай хорошенько, ты же такой умный. Кто еще, кроме человека, который спрятал эти коробки, мог бы сообщить тебе, где их нужно искать?
– А может, все не так? – медленно проговорил Уоррен. – Может, когда Кайл тебя бросил, ты из мести присвоила его денежки? А он теперь хочет с тобой поквитаться.
– Что за бред! – воскликнула она с негодованием, и трос велосипедного замка снова сдавил ее горло. – Зачем ему рисковать? К тому же деньги он бы все равно не вернул.
– Тогда это его жена. Она мне и написала. Уж у нее-то наверняка есть причина для мести!
– Думаешь, Кайл рассказал бы ей, что где-то прячет деньги? Вряд ли.
– Не знаю. Тебе виднее.
– Господи, я же просто делаю предположения! Как и ты. Я беспокоюсь о детях. Скоро они поймут – что-то случилось. А может, уже поняли.
Уоррен посмотрел на нее, странно улыбаясь.
– Ты в них сомневаешься? У них все хорошо. Дети поверят всему, что я скажу. Они мне доверяют, Лорел. Они знают, кто их защищает.
«Они знают, кто о них заботится», – подумала Лорел.
– В одном ты прав. Кто-то действительно хочет тебя подставить. Но я к этому не имею никакого отношения. Вспомни, как повел себя Кайл. Я предложила ему оральный секс, а он отказался. Разве это похоже на Кайла Остера?
Уоррен поднял красный гроссбух. Казалось, он хочет просверлить книгу взглядом.
Лорел продолжила:
– Забудь о том, кто с кем спит, спроси Кайла об этих документах. Пока не произошло что-нибудь действительно страшное.
Сверху послышался глухой удар, затем еще один. Значит, дети по-прежнему на втором этаже.
– Может, я так и сделаю, – сказал Уоррен, глядя на другой телефон. – Может быть.
Кайл отхлебывал водку из бутылки, когда дверь в кабинет отворилась и вошла Вида. Выражение ее лица напомнило Кайлу, что именно так смотрела на него мать, когда он в детстве безобразничал. Вида захлопнула за собой дверь, и под ее взглядом Кайл забыл все заготовленные фразы.
– Ты что, пьян? – спросила она.
– Вида, у нас проблемы. Очень серьезные проблемы.
Выражение лица Виды не изменилось.
– Только сейчас догадался, Шерлок?
Остер уставился на гарпию с обесцвеченными волосами, которая стояла перед ним, скрестив на груди руки, и размышлял: как его вообще угораздило с ней связаться? На нее и смотреть тошно, не то что трахать. Хуже того, чувствовалось, что ей не хочется секса, – Кайл стал инструментом в борьбе Виды против несправедливого мира.
– А сейчас что случилось? – спросила она.
– Пока тебя не было, мне позвонили.
– Кто? Опять Биглер?
– Нет, Эванс, из столицы.
– И что дальше?
Остер выдохнул.
– Он сказал, что Биглер едет из Джексона, чтобы закрыть наш офис. Сейчас. Пока мы разговариваем.
Новость ошарашила Виду. В густо подведенных глазах мелькнул ужас, но через несколько секунд ее лицо вновь приняло ожесточенное выражение.
– Дай угадаю. Наверняка, когда позвонил Биглер, ты встал на дыбы и вел себя как подвыпивший студент из богатенькой семьи. Не можешь сдержать свое эго, да? Держу пари, Биглеру не терпится упрятать тебя за решетку.
Горестно кивнув, Кайл сказал:
– Ничего не поделаешь, натравим его на Уоррена, может, он на этом успокоится.
Вида посмотрела на Остера так, будто бы он предложил со всего разгона врезаться в кирпичную стену.
– Слушай, доктор. Ты весь из себя крученый, словно поросячий хвост, а дойди дело до настоящего преступления – мозгов ни хрена. Удивительно, как тебе удалось диплом получить. Наверное, на медицинском факультете было полно теток-преподавателей, да?
– Вида…
– Иди к черту, Кайл! Мы могли бы свалить всю вину на Уоррена, если бы расследование продвигалось потихоньку – тогда хватило бы времени очистить офис от всего, что не вяжется с нашей версией. Уничтожить записи. А главное – заткнуть рты особым пациентам. У нас же ничего не готово!
Она вытащила из заднего кармана сигарету, зажгла и яростно затянулась.
– Я бы попросил тебя не курить.
– Заткнись, а? Я думаю. Мы могли бы подставить Уоррена, если бы он застрелился, а в его доме нашли улики. Тогда о том, что случилось, спрашивали бы только нас, ну, еще пациентов… Обошлось бы недешево, но…
– А записи?
– Заткнись! Я пытаюсь спасти твою задницу от тюряги.
Кайл полез в нижний ящик стола за водкой.
Вида с видимым отвращением смотрела, как он делает еще один глоток. Выпустив длинную струйку дыма, она произнесла:
– Мне известно, что у тебя на уме, мистер. Ты завел на стороне выпендрежную сучку и собираешься с ней сбежать. Через полминуты я буду знать, как ее зовут, – сам скажешь.
Остер потянулся за бутылкой, но Вида, резко взмахнув рукой, сбила ее со стола. Драгоценная жидкость полилась на ковер.
– Не разевай рот, как рыба на суше. Назови имя шлюхи.
– Вида, я не стал бы тебе изменять.
– Так я и поверила. Кем бы она ни была, с этой минуты у тебя с ней все кончено. А взамен я постараюсь избавить тебя от ночного анального секса в тюрьме «Парчмен-Фарм», в котором ты точно будешь не сверху.
– Шэннон Йенсен, – прошептал Остер. Его голос напоминал шипение сдувающегося шарика.
Во взгляде женщины смешались ярость и недоверие.
– Представительница фармацевтической компании из Джексона?
Кайл кивнул.
– Ей же всего двадцать три! – Не дожидаясь ответа, Вида продолжила: – Конечно, ей всего двадцать три. Вполне юна, чтобы поверить твоей трепотне и испортить себе жизнь, не успев ее толком начать. Ну ты и мудак! Как представлю, что эта самодовольная маленькая сучка из женского студенческого общества ходит здесь, задрав нос… Твою мать!