— В чем дело, Кейша? — продолжила Паула.
— Что случилось? — заволновалась Синтия. — О чем вы не хотите говорить перед камерой? Что-то о моей матери? О том, что она просила передать мне?
— Вроде того, — кивнула Кейша. — Но прежде чем мы двинемся дальше, я хочу кое-что прояснить. Сколько мне за это заплатят?
Приехали.
— О, Кейша, — встревожилась Паула, — мне кажется, вам объяснили, что мы только возмещаем ваши расходы, платим за гостиницу, если необходимо. Я знаю, вам пришлось приехать из Хартфорда, но мы не собираемся оплачивать ваши профессиональные услуги.
— Я поняла по-другому, — напористо заявила Кейша. — У меня есть очень важная информация для этой леди, и, если вы желаете ее узнать, я должна быть финансово вознаграждена.
— Почему бы вам не сообщить ее, и тогда мы решим? — предложила Паула.
Я выдвинулся на съемочную площадку и поймал взгляд Синтии.
— Милая… — Я наклонил голову в привычном жесте, означающем «пошли».
Она обреченно кивнула, отстегнула микрофон с блузки и встала.
— Куда вы собрались? — забеспокоилась Паула.
— Прочь отсюда, — заявил я.
— Что вы хотите этим сказать? — разъярилась Кейша. — Куда это вы пошли? Леди, если шоу не собирается мне платить за информацию, может быть, вы заплатите?
— Я больше не позволю делать из себя дуру, — сказала Синтия.
— Тысячу долларов, — не отступала Кейша. — Тысячу долларов, и я скажу вам, что просила передать ваша мамочка.
Синтия уже обходила диван. Я протянул ей руку.
— Ладно, семьсот! — крикнула Кейша, когда мы отправились на поиски зеленой комнаты.
— Нет, вы редкий экземпляр, — сказала Паула Кейше. — У вас был шанс попасть на телевидение. Бесплатная реклама на весь мир, а вы хотели вытрясти из нас какие-то несколько сотен долларов.
Кейша злобно посмотрела на Паулу, потом на ее прическу.
— Тебя паршиво покрасили, сука.
— Ты был прав, — сказала Синтия, когда мы ехали домой.
Я покачал головой.
— Ты молодец — вот так развернуться и уйти. Ты бы видела лицо этой так называемой ясновидящей, когда сняла микрофон. Как будто она наблюдала, как уходит ее талон на обед.
В свете фар встречной машины я заметил, как она улыбнулась. Грейс, задав нам тысячу вопросов и не получив ни одного ответа, уснула на заднем сиденье.
— Потерянный вечер, какая жалость, — вздохнула Синтия.
— Нет, — возразил я. — Ты все говорила правильно, и мне очень жаль, что я спорил. Даже если бы был один шанс на миллион, все равно следовало проверить. Вот мы и проверили. Теперь можем это вычеркнуть и двигаться дальше.
Мы подъехали к дому. Я открыл заднюю дверцу, отстегнул Грейс и понес ее, следуя за Синтией. Она прошла через гостиную в кухню, всюду зажигая свет, а я отправился с Грейс на второй этаж, чтобы уложить в постель.
— Терри, — позвала Синтия.
В другой день я бы сказал: «Одну секунду» и сначала отнес Грейс в постель, но что-то в голосе жены заставило меня зайти в кухню немедленно.
Что я и сделал.
В центре кухонного стола лежала черная мужская шляпа. Старая, поношенная, залоснившаяся, мягкая фетровая шляпа.
Она постаралась подвинуться, подобраться к нему максимально близко и прошептала:
— Ради Бога, ты хоть когда-нибудь слушаешь меня? Я сумела сюда добраться, а ты даже не открыл глаз. Думаешь, мне это легко далось? Как ты меня измучил. Я лезу из кожи вон, а ты даже не можешь несколько минут пободрствовать. У тебя впереди целый день, успеешь выспаться. Я здесь совсем ненадолго. И позволь мне кое-что тебе сказать. Ты от нас не отделаешься. Пробудешь с нами еще какое-то время, можешь не сомневаться. Когда придет момент уходить, поверь мне, ты об этом узнаешь первым.
Он попытался что-то ответить.
— Что такое? — нахмурилась она, с трудом понимая, о чем он спрашивает. — А, ты о нем. Он сегодня не смог приехать.
Я осторожно положил Грейс на диван в гостиной, подложил ей под голову подушку и пошел на кухню.
Синтия смотрела на шляпу, как на дохлую крысу, отдалившись от стола, насколько позволяла кухня, прижавшись спиной к стене и не сводя с нее взгляда.
Лично меня пугала не сама шляпа. Я с ужасом думал о том, как она сюда попала.
— Посмотри за Грейс, — сказал я.
— Будь осторожен, — предупредила Синтия.
Я поднялся наверх и зажег везде свет. Проверил ванную комнату, заглянул в комнаты, пошарил в стенных шкафах и под кроватями. Все выглядело как обычно.
Я спустился вниз и открыл дверь в наш недоделанный подвал. На последней ступеньке помахал перед собой рукой, поймал бечевку и дернул. Загорелась голая лампочка.
— Что там? — крикнула Синтия сверху.
Я видел стиральную машину и сушку, верстак, заваленный всяким хламом, полупустые банки с краской, сложенную раскладушку. Больше ничего.
Я поднялся наверх и сообщил:
— В доме пусто.
Синтия все еще таращилась на шляпу.
— Он был здесь, — сказала она.
— Кто именно?
— Мой отец. Он был здесь.
— Синтия, кто-то здесь был и оставил на столе шляпу, но почему именно твой отец?
— Это его шляпа, — произнесла она куда более спокойно, чем я ожидал. Я подошел к столу и протянул руку, чтобы взять ее.
— Не трогай! — крикнула она.
— Она меня не укусит, — возразил я и поднял шляпу двумя пальцами. Затем взял ее обеими руками. Перевернул и заглянул внутрь.
Шляпа, несомненно, была старой. Поля слегка обтрепались, подкладка за много лет потемнела от пота, ворс местами вытерся.
— Это просто шляпа, — сказал я.
— Загляни внутрь, — попросила она. — Много лет назад отец потерял пару шляп, люди по ошибке брали их в ресторанах, однажды он сам надел чужую шляпу, поэтому купил себе новую и написал букву «К» на ленте внутри. В смысле, Клейтон.
Я провел пальцем по внутренней стороне ленты и отогнул ее. Буква была справа и сзади. Я повернул шляпу, чтобы Синтия могла увидеть.
Она глубоко вдохнула.
— Милостивый Боже. — Нерешительно шагнула ко мне и протянула руку. Я дал ей шляпу, и она взяла ее, будто реликвию из гробницы Тутанхамона. Почтительно подержала, затем медленно поднесла к лицу. На мгновение мне показалось, что она ее наденет, но Синтия просто ее понюхала.
— Это он.