Надо сказать, что нам с Эллен обоим приходилось несладко. Жена переживала страстный роман с бутылкой, а я был близок к тому, чтобы засунуть голову в духовку.
Примерно за месяц до того я нашел записку, которую Конрад Чейз написал моей жене. Честно говоря, от заслуженного профессора английского языка — это случилось почти за два года до того, как его книга стала одним из самых громких бестселлеров, — я ожидал чего-то более утонченного, нежели «Как я хочу снова целовать твои бедра».
Письмо не было подписано, но в доме нашлось достаточно документов, написанных Конрадом, чтобы можно было сравнить почерк и сделать заключение. К тому же записка начиналась со слов «Дорогая Эллен», и я нашел ее в сумочке жены.
На самом деле я не искал никаких записок. В тот момент у меня не было подозрений насчет Эллен. Разве что какие-то предчувствия. Новая работа отнимала у нее много времени. Она старалась произвести хорошее впечатление на администрацию колледжа Теккерей и находилась в постоянном напряжении. Работая в Олбани, в компании по связям с общественностью, супруга организовывала множество мероприятий, нотам у нее всегда были помощники. К тому же она никогда еще не вела такой амбициозный проект, как литературный фестиваль.
Я искал пятидолларовую банкноту. Было самое начало рабочего дня. Наверху Эллен собиралась в колледж. Я сидел на кухне с Дереком, который встал позже обычного и теперь быстро поглощал тосты с арахисовым маслом. Не самая подходящая еда, если ты решил позавтракать на бегу, но в данный момент у парня просто не было выхода. Если бы он через три минуты не выскочил из дому, автобус прошел бы мимо и поехал в школу без него.
— Давай, дружок, пошевеливайся, — торопил я его.
На его тарелке еще лежала половинка тоста, густо намазанная маслом. Он, видимо, понял, что не успеет доесть.
— Пойду почищу зубы.
— Нет времени.
— Но я должен почистить…
— Где твой рюкзак? Ты собрал его?
— А ты положил туда обед?
— Обед?
— Помнишь, мама попросила тебя собрать мне обед?
— Купишь обед в школе.
— Мама приготовила мне обед, и я не хочу…
— Дерек, успокойся. Завтра мы лучше подготовимся. А сегодня купишь себе обед. — Я засунул руку в карман, но там нашлись только двадцатидолларовые купюры. Ему нельзя было давать столько денег — никакой уверенности, что к концу дня выудишь из него сдачу.
Сумочка Эллен лежала на скамейке около входной двери.
— Подожди. — Я схватил ее сумку. Сразу же нашел кошелек, но мелочь могла находиться где угодно: в кошельке, в одном из трех или четырех отделений сумки или просто на дне. Там наверняка лежали какие-нибудь монетки, но у меня не было времени их пересчитывать. Потом заглянул в кошелек, но увидел и там только двадцатки, ничего мельче. Что поделаешь, банкоматы редко выдают мелкие купюры.
Я залез в карман сумки, нащупал какие-то листки и вытащил две бумаги. Одной из них оказалась десятидолларовая купюра, которую я тут же отдал Дереку и подтолкнул его к двери.
Другой была записка.
Всего минуту назад я пытался накормить сына тостами с арахисовым маслом, а потом в одно мгновение мой мир развалился на части.
Показалось, что я все видел как будто в первый раз: дом, мебель, дорожку перед домом. И внезапно все это словно перестало существовать для меня, как сон или мираж. Жизнь, которую, как до этого представлялось, я так хорошо знал, превратилась лишь в эпизод разыгранного кем-то спектакля.
— Слушай! — крикнула Эллен из спальни наверху. — Дерек успел на автобус?
— Да, — ответил я.
— Что?
— Я сказал — да!
Услышав, как Эллен спускается по лестнице вниз, я спрятал записку себе в карман. На мгновение подумал, что стоит положить ее в сумку и притвориться, будто я никогда ее не видел. Но меня это не устраивало. Я открыл дверь и теперь должен был узнать, что находится по другую сторону.
— Мне пора. — Эллен поцеловала меня в щеку. — Все хорошо?
— Да.
— Ты какой-то странный сегодня. Не заболел?
— У меня все замечательно.
— Ты не забыл, что тебе скоро на работу?
— Мне сегодня к десяти часам.
— Ладно. Я пошла. Сегодня приду домой раньше тебя и приготовлю что-нибудь на обед.
— Конечно. — Я смотрел, как она уходит.
Когда жена села в машину, я поднялся наверх в комнату, которую она использовала как свой кабинет. Мне понадобилось не много времени, чтобы отыскать образец почерка Конрада Чейза. По всей комнате были разбросаны его записки для Эллен: замечания по поводу фестиваля, номера телефонов, список менеджеров по связям с общественностью из различных издательств. Я вытащил клочок бумаги из кармана и сравнил почерк.
Сомнений быть не могло.
А потом я собрался и пошел на работу. Что еще мне оставалось делать? Позвонить начальнику и сказать, что я так сильно переживаю измену жены, что не могу выйти на работу?
Когда вернулся вечером домой, Эллен приготовила лазанью.
— Привет.
Я передал ей записку Конрада. Даже не сняв пиджака. Жена посмотрела на нее и заплакала.
В перерывах между рыданиями она сказала, что к тому моменту все уже было кончено. Между ними все закончилось, едва успев начаться. Они так много проводили вместе времени, что в какой-то момент моя благоверная увлеклась. Это был глупый поступок, но супруга сама порвала с Конрадом. Эллен просила меня поверить ей. Сказала, что это случилось во многом из-за того, что в последнее время я уделял ей так мало внимания.
Значит, это была моя вина.
Она это отрицала. Сказала, что оступилась. Это была ошибка. Супруга утверждала, что говорит правду.
Я не знал, чему верить, но понимал, почему она так потянулась к Конраду. Вспоминал, как она приходила с работы и рассказывала, какая у него удивительная творческая натура, как замечательно работать с человеком, который стремится реализовать многочисленные таланты, которыми одарен. Конрад был всем, а я — ничем. Он полностью посвящал себя своему искусству, а я давно все бросил бы, если бы не поддержка Эллен.
Кажется, я разозлился. Потрясение было слишком сильным, чтобы я смог удержать свой гнев. Тем вечером ушел из дому и не возвращался дня два. Жил в мотеле и по-прежнему ходил на работу. Однажды Дерек позвонил мне на работу: «Папа, я убрался у себя в комнате. Теперь ты вернешься?»
Пришел только для того, чтобы взять кое-что из одежды. Эллен была дома — она ждала меня с того момента, как я ушел.
— Я все сделаю, — проговорила она, но язык ее заплетался. Чувствовался исходивший от нее запах спиртного. — Все, что хочешь, только скажи.
Пришлось остаться. И не потому, что готов был и дальше жить со всем этим или хотел найти способ решить возникшую проблему. Но Эллен начала сильно пить, и кто-то должен был присматривать за Дереком.