Припарковав «мустанг» и выбравшись из машины, я неторопливо направилась к центральному входу. У меня было стойкое ощущение, что за мной наблюдают. И далеко не одна пара глаз. Что ж, пусть смотрят. Сегодня я не планировала участвовать в конкурсе красоты: обычные джинсы, обычная блузка, легкие мокасины и моя непременная барсетка на поясе. Никаких дамских сумочек я в жизни не носила. Нет, конечно, я умею принарядиться, если нужно, но только не ради визита в ФБР, уж извините.
Центральный вход в штаб-квартиру был оформлен с присущей всем американским силовым структурам торжественностью – развевающиеся стяги над головой и массивная мраморная табличка с девизом ФБР: «Верность, отвага, честь!» Я усмехнулась про себя – по-моему, ребята из этого ведомства переплюнули по части пафоса всех своих коллег-смежников. Впрочем, ладно, оставлю это мнение при себе.
Я назвала свое имя в ответ на просьбу ожившего домофона и была допущена в вестибюль, на удивление маленький и уютный, как в частной стоматологической клинике. И секретарша, сидевшая за стеклом, была ни дать ни взять молодая и улыбчивая «сестричка». Я опять назвала свое имя и расписалась в какой-то бумаге. Секретарша заверила меня, что через минуту ко мне кто-нибудь выйдет.
Однако уже через несколько секунд одна из дверей распахнулась и на пороге возник высокий мужчина с глубоко посаженными глазами и легкой небритостью на щеках.
– Джордан Гласc?
– Да. Прошу прощения за опоздание. Я не знала, что вы переехали.
– В таком случае это мы просим прощения за то, что не предупредили. Меня зовут Джон Кайсер.
Внешне он ни в малейшей степени не походил на хрестоматийного спецагента, которых я на своем веку повидала немало. Высокий, худощавый, в застегнутой на все пуговицы белой рубашке и спортивном пиджаке, в котором он, очевидно, чувствовал себя так же хорошо, как ковбой – в смокинге. У него были темные длинные волосы, что опять-таки не вязалось с образом представителя силовых структур. А приветливый и живой взгляд настолько не соответствовал окружавшей его официальной торжественности, что я даже опешила в первую минуту. Одним словом, Кайсер смахивал на студента, который, готовясь к сессии, не спал как минимум трое суток. Этакий сорокапятилетний студиоз.
Словно прочитав сомнение на моем лице, он небрежным жестом раскрыл портмоне, и я увидела его удостоверение. Герб ФБР и надпись черным по белому: «Специальный агент Джон Кайсер». С фото на меня смотрела гораздо более официальная физиономия, однако это был именно он.
– Вы не похожи на агента ФБР, – ляпнула я.
– Мне каждый день говорит об этом начальство, – ухмыльнулся он.
– Скажите, а чего вам не сиделось в центре города?
– После взрыва в Оклахома-Сити [17] вышло постановление, согласно которому правительственные учреждения обязали перебраться в здания, отстоящие от дороги как минимум на тридцать метров. И потом, здесь у нас места в два раза больше, чем было там. А про виды из окон я вообще молчу. Штаб-квартира переехала в прошлом сентябре. За месяц до моего приезда сюда.
– Может, мы поднимемся к вам в кабинет или… я не знаю… куда-нибудь…
Он вдруг понизил голос:
– Признаться, я бы сначала хотел поболтать с вами наедине. Китайскую кухню любите? Я не ел со вчерашнего дня и сейчас как раз собирался подкрепиться. Кстати, заказал сразу на двоих.
– Китайская так китайская. Но почему вы не хотите поесть у себя?
Кайсер смотрел на меня напряженным взглядом заговорщика.
– Я не хочу, чтобы нам помешали.
– Кто?
– Вы его знаете.
– Доктор Ленц?
Кайсер на мгновение прикрыл глаза.
– Выходит, его любовь к вам вызвала у вас ответное чувство?
– Боюсь, что так.
– Неужели вы не можете запретить Ленцу заглядывать в ваш кабинет?
– Как сказать… Если мы поедим на берегу озера, он там точно не появится. Если, конечно, не узнает, что мы находимся именно там.
– Хорошо, но я пешком не пойду. Поедем на моем «мустанге».
– Прекрасная идея, мисс Гласс.
Кайсер забрал у секретарши свертки с едой и проследовал за мной к выходу. Я все ловила себя на мысли, что он вот-вот налетит на меня. Кайсер честно пытался соблюдать дистанцию, но из-за разницы в росте это было нелегко.
– Мы ознакомились с вашей пленкой, отснятой на пожаре, – донесся из-за спины его голос.
– И что-нибудь обнаружили?
– Вам удалось сделать несколько очень хороших снимков зевак. Наши ребята в Нью-Йорке пытаются сейчас отследить каждого запечатленного человека. Им придется попотеть. Слегка облегчают задачу список постоянных клиентов в видеопрокате и заявление бармена, что в его заведении в этот вечер были в основном завсегдатаи.
– Мне казалось, что я смогла сфотографировать того мужчину, который скорее всего и совершил поджог. Я подняла камеру над головами толпы и сделала кадр сверху.
Кайсер, поравнявшись со мной, как-то странно на меня посмотрел.
– Вы не поверите в то, что я вам сейчас скажу.
– Сначала скажите.
– Самого человека на этом снимке нет. Зато отчетливо видно, что он вам показал.
Кайсер выпустил из кулака средний палец в неприличном жесте.
– Что?! Вы шутите?
– Да какие тут шутки? На снимке есть поднятая над толпой рука и вот этот самый жест.
– Вы думаете, это был он? Может, просто ребенок?
– Эксперты утверждают, что это рука взрослого человека, хотя и не обязательно мужчины. Может быть, он заметил, что вы хотите его сфотографировать, и, поймав момент, решил вас унизить.
– Разумеется, он видел, что я фотографирую. Я двигалась по краю периметра, а он шел за мной позади толпы. Мне показалось, что он пытается подобраться ко мне поближе и, возможно, убить. Поэтому-то я и спустила на него собак.
– Вы имеете в виду пожарного и полицейского? Вы грамотно поступили.
– Черт… А я, честно говоря, думала, что успела поймать его лицо в объективе.
– Ладно, проехали, – махнул рукой Кайсер. – Забудьте о том, что вы не в силах изменить.
– Вам легко говорить. Наверное, это ваша любимая присказка на случай любой неудачи.
– Не забивайте себе голову моими неудачами, лучше прислушайтесь к хорошему совету.
– Ну конечно…
Он замер перед моим красным «мустангом», смерил его взглядом сверху вниз и широко улыбнулся: