Без сомнения, женщина является глашатаем полового акта и употребляет себя, как и все остальное в мире, лишь как средство для этой цели. В мужчине она видит или средство для наслаждения, или средство для получения ребенка. Она сама хочет, чтобы мужчина пользовался ею, как средством к цели, как вещью, как объектом, объектом собственности. Она жаждет, чтобы он изменял ее, придавая ей ту форму, какая ему заблагорассудится. Никто не должен в жизни своей допустить, чтобы им пользовались, как средством к цели. Мало того. Положение мужчины по отношению к женщине ни в коем случае не должно определяться одним тем фактом, что женщина абсолютно ничего, кроме полового акта, не хочет, как бы тщательно она ни скрывала этого желания как от себя, так и от всех прочих людей. В своем страстном томлении Кундри, правда, аппеллирует к чувству сострадания Парсифаля, но в этом именно и заключается слабая сторона этики сострадания, которая заставляет нас исполнять всякие желания ближнего, как бы преступны они ни были. Последовательная этика сострадания, как и последовательная социальная этика, обе одинаково бесмысленны, так как они ставят долг в зависимость от желания (своего ли, чужого или общественного – это совершенно безразлично), а не желание – от долга. Критерием нравственности служит для них конкретная человеческая судьба, конкретное человеческое счастье, конкретный человеческий момент. На самом же деле этим критерием должна была бы служить идея.
Вопрос заключается в следующем: как должен мужчина относиться к женщине? Должен ли он относится к ней, как она сама того хочет, или как предписывает ему нравственная идея? Если он должен относится к ней так, как она этого хочет, то он должен искать полового акта с ней, ибо она хочет полового акта, он должен бить ее, ибо она хочет быть битой, должен гипнотизировать ее, ибо она любит находиться под действием гипноза, он должен далее с изящной галантностью дать ей понять, как низко он ее ставит, ибо она любит только комплименты, ибо она не хочет, чтобы кто-нибудь уважал ее, как таковую. Если же он хочет обращаться с ней так, как повелевает нравственная идея, то он прежде всего должен искать и уважать в ней человека. Правда, Ж является функцией М, функцией, которую он может сотворить и уничтожить.Сами женщины только того и желают, чтобы быть этой функцией и ничем иным. Говорят, что индийские вдовы охотно и даже с некоторой убежденностью идут на самосожжение, что они даже стремятся к этой смерти. Тем не менее этот обычай является образцом отъявленнейшего варварства.
С эмансипацией женщин дело обстоит так же, как и с эмансипацией евреев и негров. Если с этими народами обращались, как с рабами, если их повсюду очень низко ставили, то виною всему этому бесспорно являются их собственные рабские наклонности, они лишены той сильной потребности в свободе, какая свойственна индогерманцам. Если в настоящее время белые в Америке постигли ту мысль, что им необходимо обособиться от негров, так как последние делают очень скверное и недостойное употребление из своей свободы, то все же в войне северных штатов с федеративными, в войне, которая дала свободу черным, право было на стороне первых. Хотя в еврее, а еще больше в негре, и еще значительно больше в женщине человеческие склонности подавлены огромным количеством аморальных влечений, так что борьба его за человечность сопряжена с гораздо большими трудностями, чем борьба арийца, все же человек должен уважать свой последний, даже самый незначительный остаток человечности, он должен преклонятся перед идеей человечества – не идеей человеческого общества, а идеей бытия, души, как некоторой части сверхчувственного мира. Никто, кроме закона, не смеет поднять руку на самого опустившегося, закоренелого преступника. Никто не в праве его линчевать.
Проблема женщины и проблема еврейства совершенно тождественны с проблемой рабства, и должны быть разрешены так же, как и последняя. Никто не должен быть порабощен, хотя бы раб и хорошо чувствовал себя в своих оковах. У домашнего животного, которым я пользуюсь для своих целей, я не отнимаю никакой свободы, так как у него никогда никакой свободы и не было. В женщине же все еще таится слабое чувство беспомощности, безысходности, какой-то последний, хотя и очень плачевный след умопостигаемой свободы. Это наблюдается, вероятно, потому, что нет абсолютной женщины. Женщины все же люди и к ним следует относиться, как к таковым, хотя бы они этого никогда не хотели. Женщина и мужчина имеют одинаковые права.
Из этого еще нельзя вывести, что женщинам надо открыть доступ и к политическому могуществу. С утилитарной точки зрения мы пока, а, может быть, и никогда не советовали бы людям сделать эту уступку. Новая Зеландия – эта страна, где этический принцип стоял на такой высоте, что женщин решили наделить избирательным правом, в настоящее время является свидетельницей самых безотрадных явлений. Ведь никто не сомневается в справедливости той меры, что дети, слабоумные, преступники устраняются от всякого воздействия на ход общественных дел, хотя бы они по какой-нибудь случайности и достигли численного равенства или даже большинства. Совершенно также следует до поры до времени держать и женщину в стороне от всего того, что может потерпеть ущерб от одного только прикосновения женской руки. Как результаты науки совершенно независимы от того, согласны ли с ними люди или нет, точно так же вопрос о праве и бесправии женщины может быть разрешен и без ее участия. При этом они не должны опасаться, что их как-нибудь обделят, если, конечно, соответствующее законоположение будет определяться принципами права, а не силы.
Право само по себе совершенно одинаково для мужчины и для женщины. Никто не в праве запретить что-нибудь женщине под тем предлогом, что это «неженственно». И глубокого презрения достоин тот приговор, который оправдывает мужчину, убившего свою неверную жену, как будто она и юридически является его вещью. Женщину следует рассматривать как единственное существо и согласно идее свободы, а не как родовое существо, не по критерию, взятому из эмпирического мира и из мужской потребности любви, хотя бы она сама и не достойна была возведения на такую высоту.
Вот почему эта книга есть величайшая честь, которая когда-либо была оказана женщинам. И для мужчины остается одно только нравственное отношение к женщине; не сексуальность и не любовь – так как обе пользуются женщиной, как средством для посторонних целей, а попытка понять ее. Большинство людей предпочитают теоретически уважать женщину с тем, чтобы практически глубже презирать женщин. Здесь же приведено обратное отношение. Женщина не может удостоиться высокой оценки, но «женщин» нельзя a priori раз и навсегда лишить права на уважение со стороны других людей.
К сожалению, даже знаменитые и выдающиеся люди высказались очень пошло по этому вопросу. Например негативные мнения Шопенгауэра и Демосфена об эмансипации женщин.
Мужчина должен побороть в себе отрицательное отношение к мужественной женщине, ибо оно является результатом низкого эгоизма. Ведь стоит женщине стать мужественной в логическом и этическом отношениях, как она теряет всякую способность служить пассивным субстратом для проекции. Но это еще не служит достаточным основанием для того, чтобы воспитывать женщину, как это широко практикуется в настоящее время, только для мужа и ребенка. Ей следует предоставить большую свободу действий и не запрещать делать того, что до известной степени напоминает собою мужественность.