– Я пришел к вам не для того, чтобы спорить. Я хочу напомнить вам слова Фомы Кемпийского: «Гораздо безопаснее подчиняться, нежели править».

– Мистер Кунц, я звоню в полицию.

Кунц улыбнулся:

– Мистер Эддисон, я не думаю, что это лучшее, что вы могли бы сейчас предпринять. Сейчас вам необходимо сделать гораздо более важный звонок. Позвоните в школу Адама. Завтрак, который ваша жена дала ему с собой утром, когда он уходил на занятия. С ним произошла ужасная ошибка. Каким-то образом, мистер Эддисон, у вашего мальчика Адама, страдающего такой страшной аллергией на арахис, что из-за нее он может умереть в течение нескольких минут, в коробке с завтраком оказались бутерброды с арахисовым маслом.

Адам. Его вечно взъерошенные светлые волосы, никогда не гаснущая улыбка, страсть приносить домой всяких букашек. Адам, которого он поцеловал на прощание всего полчаса назад. Харви Эддисон посмотрел в глаза сидящему напротив мужчине и захотел убить его. Он чувствовал к нему такую сильную ненависть, что ее сдерживала бетонная дамба самообладания.

Кунц следил за тем, как Харви Эддисон сжал кулаки, как побелели у него костяшки пальцев. Он читал в его разуме, словно в открытой книге: этот докторишка хотел ударить его, но боялся. Он размышлял слишком долго и потерял момент, когда взрыв действия был возможен. Теперь его гнев растворялся в страхе за ребенка.

Кунц буквально дышал его страхом: он густым, вязким облаком висел в комнате. Не такая шикарная парфюмерная композиция, как у Сьюзан Картер, но тоже не лишенная приятности.

Харви Эддисон потянулся к телефону, но на трубке уже лежала рука Кунца.

– Мистер Эддисон, у вас достаточно времени. Адам сейчас на уроке географии. Темой урока является Серенгети. Вы бывали в Серенгети?

– К черту Серенгети!

– Вам необходимо разузнать что-нибудь о Серенгети, мистер Эддисон. Адам может спросить у вас что-нибудь, вернувшись из школы. Уверяю вас, там стоит побывать. Только нужно правильно выбрать сезон, чтобы не пропустить ежегодную миграцию антилоп гну – это зрелище произведет на вас неизгладимое впечатление. Но вы правы, мы не должны отвлекаться. Значит, Адам: после урока географии у него урок физического воспитания в спортивном зале. Затем он пойдет в душ и только после душа откроет коробку с завтраком. В четверть первого. Мистер Эддисон, у вас три с половиной часа для того, чтобы спасти его жизнь, и я предлагаю вам простую сделку. Вы спасаете жизнь ребенка Сьюзан Картер, а я помогаю вам спасти жизнь вашему сыну Адаму.

Во время повисшей после этих слов паузы Кунц купался в запахе страха, пил его, впитывал его. Как всегда в подобных обстоятельствах, его мысли обратились к мистеру Сароцини. Он был так благодарен ему за происходящее. Так благодарен!

– И что вы хотите, чтобы я сделал для того, чтобы спасти жизнь ребенка Сьюзан Картер?

– Ничего, мистер Эддисон. – Кунц улыбнулся. – В этом вся прелесть. Это так просто. Вам не придется ничего делать. Вы проведете ультразвуковое сканирование и скажете мистеру и миссис Картер, что киста небольшая, а эти боли – да, они сильные, ничего не поделаешь, но они ни к чему страшному не ведут. Вся проблема не серьезней укуса насекомого. Вот и все, что вам нужно сделать. Очень просто.

– А если мне не понравится то, что я увижу во время сканирования, я должен заткнуться и жить дальше с грузом на совести?

Кунц достал из портфеля переносной видеоплеер, включил, вставил в него кассету и развернул экраном к Эддисону.

На экране появилась женщина лет тридцати, раскинув ноги, она лежала на кушетке в этой комнате – кабинете Эддисона. К ней, стоя на коленях, наклонялся полураздетый мужчина. Вверху экрана светилась дата: вторник, 9 января.

Кунц запустил пленку. Гинеколог смотрел с каменным лицом, а Кунц каждые несколько секунд проверял его реакцию.

Через некоторое время мужчина встал, собираясь взобраться на женщину. Камера четко показала профиль Харви Эддисона.

Кунц сказал:

– Эта леди – ваша пациентка. Ее зовут Шарлотта Харпер. Ее муж – кардиолог Киеран Харпер. Он один из ваших самых старых друзей – вы были шафером у них на свадьбе. Я считаю, что вашей совести, мистер Эддисон, не привыкать нести на себе груз.

Он выключил плеер. Ему пришлось подождать несколько секунд, прежде чем Харви Эддисон смог оторвать глаза от пустого экрана. Он посмотрел на Кунца взглядом загнанного животного.

– Я уполномочен передать вам еще кое-что, мистер Эддисон. Если вы сегодня не успокоите страхов мистера и миссис Картер, то это отразится и на остальных членах вашей семьи, и я не смогу этого предотвратить. Ваша хорошенькая дочь Люси будет обезображена кислотой, ваша дочь Джессика потеряет оба глаза, а ваша жена Каролина будет парализована от шеи до пяток. – Кунц засунул видеоплеер обратно в портфель, положил туда же фотографии. – Еще раз советую вам обдумать слова Фомы Кемпийского. Сейчас нам ваш ответ не нужен. Мы узнаем его сегодня в четыре тридцать.

Возле двери Кунц обернулся и добавил:

– И не забудьте позвонить в школу. Удачного вам дня.

41

Джон, опоздав, приехал домой, чтобы забрать Сьюзан и отвезти ее на прием к Харви Эддисону. У него было отвратительное настроение. День был тоже отвратительным: январь в самых худших своих проявлениях – всего четыре часа, а уже темно, дождь барабанит по матерчатой крыше автомобиля, из луж, раздавленных колесами, вода плещет на лобовое стекло, словно волна на волнолом.

Они с натугой двигались вперед по забитым машинами лондонским улицам. Сьюзан сидела на пассажирском сиденье с атласом на коленях и молчала, решив, что лучше его не трогать – может, он сам успокоится.

Ее молчание раздражало его. Она настроила приемник на радиостанцию классической музыки, и это тоже раздражало его. Какая-то тоскливая дрянь, виолончель, звучащая как ржавая воротная петля. Он переключился на другую станцию и сделал погромче – как раз передавали какую-то техно-роковую композицию. Затем бросил взгляд на Сьюзан. Если она скажет, что Малышу больше нравится классическая музыка, он расквасит ей морду. Но она ничего не сказала.

Несколько минут они ехали молча, затем он сказал:

– Ты вернула коляску?

Сьюзан ничего не ответила.

По радио началась реклама. Он убавил звук.

– Ты вернула коляску? – повторил он, выжимая скорость. – Тут должен быть поворот, следи за ним. Я всегда его проезжаю. Артур-стрит, сразу после Вэйн-Плейс.

– Вэйн-Плейс, – сказала она, глядя в атлас. Затем подняла голову, чтобы посмотреть на названия улиц по левую руку. – Я отвезу ее завтра – сегодня целый день идет дождь.

– Ты позвонила им?

– Кому?

– В фирму.

– Вот сейчас, следующий поворот налево. Сбрось скорость, ты его пропустишь. Сбрось скорость!