Перспектива напиться взбодрила его. Он встал, надел пиджак, затолкал свой «пауэрбук» в портфель и вышел из кабинета, попрощавшись со Стеллой.
Только он вышел в коридор, как к нему подошел совладелец компании, Гарет Нойс. Гарету необходимо было срочно поговорить с Джоном. Немедленно. Джону тоже нужно было поговорить с Гаретом, но позже – он решил не сообщать ему новость до самого последнего момента, потому что Гарет не мог работать в состоянии нервного напряжения. Он плохо ладил с людьми. Если Гарету попадал в руки компьютер – любой компьютер, какой угодно старый, разлаженный, измученный своей компьютерной жизнью, – через пять минут этот компьютер влюблялся в него, вел себя с ним как с любимым дядюшкой, делал все, что хотел от него Гарет. А с людьми Гарет не мог найти общего языка.
Гарет был высоким, худым как жердь, и, несмотря на то, что ему исполнился всего тридцать один год, волосы у него были седые – и, насколько помнил Джон, они были такими всегда. Цветом лица он напоминал больного, лежащего в отделении интенсивной терапии. Его одежда всегда выглядела так, будто он в ней спал.
– Слушай, – сказал он Джону, – надо поговорить.
Джон неохотно последовал за Гаретом в его каморку и сел. Гарет был совладельцем бизнеса, и Джон обязан был проинформировать его о том, чем закончился разговор с Клэйком и что сказал юрист. Но Гарет ничего не смыслил в денежных вопросах. Он ничего не поймет и только запаникует. Гарет жил на другой планете, в своей собственной субреальности. Это было одной из причин того, почему они так эффективно работали вместе. Джон занимался финансами и маркетингом, Гарет – технической стороной. Их сферы деятельности не пересекались.
Гарет начал говорить с такой скоростью, что Джон смог уловить только основную его мысль. Проблема касалась игры, которую они разрабатывали. Она была чисто технической, и Джон никак не мог помочь ее разрешению, и, кроме того, она не шла ни в какое, ни в какое сравнение с той катастрофой, о которой знал Джон.
– Закавыка вышла с конфигурационными параметрами, – говорил Гарет. – Но не только с ними. Здесь дело в конфликте программного обеспечения. Я имею в виду, что «Майкрософт»… – Гарет выдал длинную последовательность технических терминов, и Джон тут же потерял нить рассуждений, чего Гарет не заметил – чего Гарет никогда не замечал.
Джон выключил его голос из сознания. Гарет продолжал говорить, выкурил подряд две сигареты. Табачный запах сводил Джона с ума. Им овладело искушение попросить одну, но он каким-то чудом сдержался. Он бросил курить три года назад, из-за Сьюзан, и ни разу с тех пор не сорвался. В какой-то момент, не обратив внимания на то, закончил Гарет или нет, Джон встал.
– Мне надо идти. Поговорим об этом утром.
– Ты понимаешь, что это может задержать выпуск программы? – мрачно спросил Гарет.
– Да. Мы не можем выпустить ее, не разобравшись с этим.
– Но думаю, все же есть один способ.
Джон ждал продолжения.
– Да, – сказал Гарет и встал. – Да, я знаю, что делать! Не беспокойся, оставь это мне.
Джон оставил это ему. Спускаясь в лифте, он подумал, что запрыгал бы от счастья, если бы ему удалось найти решение «проблемы мистера Клэйка» так же легко, как Гарет нашел решение для своей программы.
– Это наша спальня. Здесь один аппарат. – Сьюзан указала на него рукой. Ей даже нравилось показывать телефонному мастеру дом – это было ей еще в новинку, и она радовалась, как ребенок, показывающий новую игрушку. Особенно она гордилась этой круглой комнатой в башенке, со сплошным поясом окон.
Кунц проследил за ее пальцем и увидел телефон, который стоял на столике возле кровати; на стене чуть выше плинтуса располагалась кнопка сигнала тревоги. Отмечая это, Кунц впитывал в себя запахи, витающие в комнате, и старался выделить те из них, которые оставила после себя Сьюзан Картер.
В воздухе был разлит насыщенный мускусный запах ее влагалищных соков, смешанный с металлическим, еще свежим запахом спермы ее мужа. Наверное, они занимались любовью утром, а если нет, то точно нынешней ночью. Кунц услышал, как женщина сказала:
– К этому аппарату ведут две линии.
Две линии. Еще одна для факса в ее кабинете, и еще одна для охранной сигнализации. Как успел заметить Кунц, в доме было четыре кнопки сигнала тревоги: по одной у парадной и задней двери, в спальне возле кровати и в кухне на стене рядом с базой беспроводного телефона. ISDN-линия вела к компьютеру мистера Картера.
Мысли Кунца сменили направление. На лестничной площадке он видел люк, ведущий на чердак. Мысль о чердаке взволновала его – не так, как запах, исходящий из влагалища Сьюзан, или мысль о том, рыжие у нее волосы на лобке или нет, – но все же она сильно взволновала его. Его сердце было полно благодарности мистеру Сароцини. Если бы не он, Кунц никогда бы не оказался здесь. Мистер Сароцини всегда знал, что привлекает его.
Они остановились на площадке лестницы. Кунц показал пальцем на люк:
– Это единственный путь на чердак?
– Думаю, да.
– А лестница у вас есть?
– Вот тут, в нише. – Сьюзан посмотрела на огромного мужчину и спросила себя, нравится ли ему его работа. Непонятно почему, но его вид не гармонировал с ней. «Может быть, он не мог обеспечить себя, работая по призванию, – подумала она, – и стал телефонным мастером, чтобы хоть как-то прожить. Многие люди не выбирают, что делать в жизни, а занимаются всем подряд – просто от отчаяния».
Сьюзан первая стала подниматься по лестнице, и Кунц дрожал от возбуждения, глядя на нее: его окутали ее запахи; ее туфля случайно коснулась его плеча; под задравшейся штаниной джинсов промелькнула обнаженная лодыжка. Он никогда еще не возбуждался от вида лодыжки. Это было новое для него ощущение.
Кунц никогда еще не занимался любовью с женщиной с рыжим лобком. Ему стало интересно, очень ли влажно будет внутри ее.
Поднявшись, Сьюзан открыла люк и включила свет на чердаке.
Кунц перебросил мультиметр через плечо, подхватил свой синий металлический чемоданчик с инструментами и стал взбираться по лестнице.
К югу от Темзы автомобильное движение почти застыло. Джон опустил крышу в своем БМВ и сделал потише Брубека в магнитоле.
Он не мог по достоинству оценить ни теплый летний ветер, обдувающий ему лицо, ни джаз, который он поставил, чтобы расслабиться. С неожиданной злостью он утопил в пол акселератор, и стрелка счетчика оборотов прыгнула к красной черте. Джон отпустил педаль, затем снова нажал на нее. Водитель стоящей перед ним машины озадаченно взглянул на него в зеркало: они все равно не могли тронуться, так как стояли на перекрестке и перед ними было еще четыре машины.
Джон уже жалел, что отменил игру в сквош с Арчи Уорреном. Она и в самом деле отвлекла бы его от тягостных мыслей, но важнее было то, что Арчи, который был товарным брокером в Сити, имел широчайший круг знакомств. Он принадлежал к тем людям, которые знают всех и вся. Джон даже как-то пошутил в разговоре с Сьюзан, сказав, что, если она вдруг захочет встретиться с папой римским, ей стоит для начала обратиться к Арчи.