Никола Тейлор посмотрела на свои руки.
— Значит, вот что вы про меня думаете? — тихо сказала она. — Что я напилась в стельку?
— Я здесь для того, чтобы вам помочь. Я не делаю никаких выводов, Никола.
— Я была трезва как стеклышко!
— Хорошо, хорошо.
Грейс обрадовался, увидев, что жертва реагирует. Хороший знак!
— Никола, я вас не осуждаю. Только хочу понять, что случилось. Поверьте, я в самом деле понимаю, как тяжело рассказывать про все, через что вам пришлось пройти, и я хочу помочь вам, чем только смогу. Но помочь я вам смогу только в том случае, если буду точно знать, что с вами случилось.
Долгая пауза.
Брэнсон отпил колу, Грейс хлебнул кофе.
— Никола, мы закончим беседу сразу, как только вы захотите. Если сейчас вы не в настроении, давайте отложим разговор до завтра, ничего страшного. Или до послезавтра. В общем, решайте сами. Я хочу вам помочь, только и всего.
Снова долгая пауза.
Вдруг Никола Тейлор выпалила:
— Туфли!
— Туфли?
Женщина снова замкнулась.
— Вы любите туфли, Никола? — наугад спросила констебль Уэстмор. Не дождавшись ответа, она непринужденно продолжила: — Красивая обувь — моя слабость! Перед Рождеством мы с мужем слетали в Нью-Йорк. Я чуть не купила себе сапожки «Фенди», хотя они стоили восемьсот пятьдесят долларов!
— У меня были туфли «Марк Джейкобс», — почти шепотом произнесла Никола Тейлор.
— Марк Джейкобс? Обожаю его туфли! — ответила констебль Уэстмор. — Их унесли вместе с вашей одеждой?
Еще одна долгая пауза.
Наконец Никола ответила:
— Он заставлял меня… вытворять кое-что с моими туфлями.
— Что именно? Попробуйте… попытайтесь мне рассказать.
Никола Тейлор снова расплакалась. Потом, то и дело прерываясь и плача, она начала рассказывать — подробно, но очень-очень медленно. Она часто надолго замолкала. Видимо, пыталась собраться с силами, но иногда не выдерживала; на нее накатывали приступы тошноты.
Гленн Брэнсон повернулся к Грейсу и подмигнул ему.
Грейс кивнул в ответ. Слушая рассказ жертвы, он напряженно думал. Сравнивал рассказ Николы Тейлор с подробностями нераскрытого дела в синем ящике на полу его кабинета, которое он перелистывал совсем недавно. Вспоминал 1997 год. Даты. Схемы. Почерк насильника. Вспоминал показания тогдашних жертв — некоторые из них он совсем недавно перечитывал и отлично помнил.
По спине, как совсем недавно, пробежал неприятный холодок.
26 декабря, пятница
— Градусник говорит: «Сегодня!» — сказала Сэнди с тем самым блеском в голубых глазах, который всегда заводил Роя Грейса.
Они сидели перед телевизором и смотрели «Рождественские каникулы» с Чеви Чейзом. Просмотр комедии превратился у них в своего рода ритуал: вечером второго дня Рождества они всегда смотрели этот фильм. Обычно Рой громко смеялся над семейкой придурков, которые вечно попадают в самые идиотские ситуации. Но сегодня он молчал.
— Эй! — окликнула его Сэнди. — Сержант уголовной полиции! Ты меня слышишь?
Он кивнул и смял в пепельнице сигарету.
— Извини.
— Дорогой, надеюсь, ты сейчас думаешь не о работе? Забудь о ней хотя бы на сегодня. Нормального Рождества у нас не было, давай хотя бы порадуемся тому, что нам осталось. Давай придумаем что-нибудь особенное.
— Знаю, — ответил Рой. — Только…
— У тебя всегда «только», — ответила жена.
— Извини. Мне пришлось утешать людей, для которых в этом году не было ни Рождества, ни Дня рождественских подарков, понимаешь? Их дочь рассталась с подругами утром в Рождество, а к себе домой так и не вернулась. Родители вне себя. Я… обязан сделать для них… и для нее… все, что можно.
— Ну и что? Может, она сейчас трахается с каким-нибудь парнем, с которым познакомилась в ночном клубе.
— Нет. Такое на нее не похоже.
— Чтоб ты провалился, сержант Грейс! Ты сам говорил, что люди без конца звонят и говорят, что их близкие пропали. Только в одной Великобритании таких случаев двести тридцать тысяч в год! И большинство пропавших объявляются сами в течение месяца!
— А одиннадцать тысяч пятьсот человек не объявляются.
— Ну и что?
— Сейчас у меня дурное предчувствие.
— Твой сыщицкий нюх?
— Угу.
Сэнди погладила его по носу:
— Мне нравится твой нюх, сыщик! — Она поцеловала его в нос. — Сегодня нам надо заняться любовью. Я измерила температуру; похоже, у меня овуляция.
Рой Грейс широко улыбнулся и посмотрел жене в глаза. Когда после смены они с сослуживцами шли в бар напротив центра предварительного заключения, разговоры неизменно крутились вокруг футбола, которым Грейс не интересовался, или вокруг женщин. Судя по признаниям коллег, все девушки делились на две части: на одних парни западали из-за больших сисек, на других — из-за ног. А вот Сэнди привлекла Роя Грейса не тем и не другим. Его заворожили ее голубые глаза.
Он вспомнил их первую встречу. Они познакомились через несколько дней после Пасхи; за месяц до того от рака кишечника умер его отец. Матери Грейса только что сообщили, что у нее рецидив рака груди. Сам Рой только что поступил на службу в полицию, и было ему так плохо — хуже некуда. Коллеги уговорили его присоединиться к ним и развлечься — сходить на собачьи бега.
Сам не помня как, он очутился на стадионе, где проходили бега борзых собак; напротив за столиком сидела красивая, оживленная девушка. Их познакомили, но ее имя он сначала не запомнил. Через несколько минут, поговорив с сидящим рядом парнем, девушка перегнулась через стол к Грейсу и сказала:
— Мне дали подсказку! Надо ставить на собаку, которая делает свои дела перед забегом!
— Хотите сказать, надо следить, которая из них полная дерьма?
— Очень остроумно. Вы, наверное, сыщик?
— Нет, — ответил Грейс, — пока нет. Но надеюсь им стать.
Поедая коктейль из креветок, он смотрел на собак, пока их выводили из загона. Собака под номером пять наложила перед самым забегом огромную кучу. Когда к их столику подошла женщина, которая собирала ставки, девушка поставила пятерку на пятый номер, и Грейс, чтобы порисоваться, тоже поставил десятку, хотя проиграть ее ему было не по карману. Их фаворитка пришла к финишу последней, отстав от чемпионки на целых двенадцать корпусов.
На первом свидании, куда он пригласил Сэнди через три дня, он целовал ее в темноте, под рокот прибоя возле брайтонского Дворцового пирса.