У них уже был домик, вернее, полдома, с четырьмя спальнями. Они купили его больше года назад, потому что крошечная квартирка в Хэнглтоне, в которой они поселились после свадьбы, стала им тесновата. Правда, платить и за полдома оказалось дорого. Но Сэнди прикипела душой к новому дому и убедила Роя, что они должны его купить. Грейс, конечно, был против таких расходов, но согласился с женой. Пошел ей навстречу главным образом потому, что хотел ей угодить. У него сердце разрывалось, когда он видел, как мучается Сэнди из-за того, что у них нет детей.
Он заглушил мотор и вылез из машины под проливной холодный дождь. Он совсем вымотался. Нырнул в салон, взял с пассажирского сиденья распухший «дипломат», набитый делами, которые ему нужно было прочесть за вечер, и побежал к крыльцу.
— Привет, милая! — крикнул он. Прихожая без рождественских украшений казалась какой-то пустой.
В гостиной тихо бормотал телевизор. Из кухни доносились восхитительные ароматы жареного мяса. Рой вдруг понял, что страшно проголодался. Он снял макинтош, повесил его на старинную вешалку, купленную на рынке на Кенсингтон-стрит, поставил «дипломат» на пол и вошел в гостиную.
Помимо того, что Сэнди надела теплый халат, она еще укрылась одеялом. Она лежала на диване, держа обеими руками бокал с красным вином, и смотрела новости. Корреспондент вел репортаж из какой-то грязной, освещенной факелами деревни.
— Извини, милая, — сказал Рой и улыбнулся жене.
Какая она красивая! И как ей идет, когда она распускает волосы и не красится! Сэнди отлично выглядит и с макияжем, и без всякой косметики. Рой всегда просыпался рано; иногда по утрам еще несколько минут тихо лежал в постели и любовался лицом спящей жены.
— За что ты извиняешься? За то, что случилось в Косове? — осведомилась Сэнди.
Рой нагнулся и поцеловал ее. От нее пахло мылом и шампунем.
— Нет, за то, что я опоздал. Мы ведь вместе собирались снять украшения.
— А почему ты не извиняешься за Косово?
— И за Косово тоже извини, — сказал Рой. — А еще за Рейчел Райан, которую так и не нашли, и за ее родителей и сестру.
— Они для тебя важнее Косова?
— Мне надо выпить, — сказал Грейс. — А еще я умираю с голоду.
— Я уже поела, больше не могла ждать.
— Извини, извини меня за то, что я опоздал. Извини за Косово. Извини за все чертовы проблемы на свете, с которыми я не могу справиться.
Он достал из бара бутылку «Гленфиддиша» и направился на кухню. Сэнди сказала ему вслед:
— Я оставила тебе в микроволновке тарелку с лазаньей. В холодильнике есть салат!
— Спасибо! — отозвался Рой.
Он налил себе на четыре пальца виски, бросил в бокал кубики льда, вынул из посудомоечной машины свою любимую стеклянную пепельницу и вернулся в гостиную. Снял пиджак, развязал галстук. Сесть пришлось в кресло, потому что на диване рядом с Сэнди места не осталось. Закурил сигарету «Силк Кат».
Почти сразу же, как собака Павлова, Сэнди принялась разгонять воображаемый дым.
— Чем сегодня занималась? — спросил Рой, нагибаясь и подбирая с пола сосновую иголку.
На экране появилась молодая симпатичная женщина с коротко стриженным ежиком черных волос, в солдатской гимнастерке. За ее спиной виднелись горящие здания. Женщина держала микрофон и говорила в камеру о том, сколько человеческих жертв принесла война в Боснии.
— Ее прозвали Мостарский ангел. — Сэнди кивком указала на экран. — Ее зовут Салли Бейкер, и она из Брайтона. Она что-то там делает на войне. А чем занимаешься ты, сержант уголовной полиции Грейс, который надеется вскоре стать инспектором?
— Войной в Боснии и всеми остальными мировыми проблемами я займусь после того, как мы победим в местной, брайтонской войне, в которой я принимаю непосредственное участие. — Он бросил сосновую иголку в пепельницу.
Сэнди покачала головой:
— Ты так ничего и не понял, любимый! Та молодая женщина, Салли Бейкер, — герой, точнее, героиня.
Грейс кивнул:
— Ну да, героиня. Миру нужны такие, как она. Но…
— Что «но»?
Грейс затянулся сигаретой, отхлебнул из бокала. Виски приятно согревало внутренности.
— Но разрешить все мировые проблемы не под силу ни одному человеку.
Сэнди круто развернулась к мужу:
— Ладно, тогда расскажи о том, какие проблемы разрешаешь ты. — Она прикрутила звук у телевизора.
Рой пожал плечами.
— Рассказывай, я хочу послушать. Ты никогда не говоришь о своей работе. Всегда спрашиваешь, как я провела день, и мы вместе смеемся над придурками, которые приходят в наш медицинский центр. Но всякий раз, как я задаю тебе вопрос о работе, ты отвечаешь, что не имеешь права разглашать важные сведения. Итак, будущий инспектор уголовной полиции, ради разнообразия расскажи, как ты провел день! Объясни, почему целых десять дней я вынуждена ужинать в одиночестве. Поделись со мной! Помнишь, какие обеты ты давал в церкви, когда брал меня в жены? Разве супруги не должны делить и радость и горе? Разве у них должны быть тайны друг от друга?
— Сэнди, перестань! — сказал Рой. — Не надо!
— Нет, все-таки расскажи — ради разнообразия. Как ты провел день? Удалось ли узнать что-то новое про Рейчел Райан?
Он снова глубоко затянулся.
— Нет, ничего… — ответил он.
— Ну вот, наконец-то! — обрадовалась Сэнди. — По-моему, так откровенно ты мне не отвечал за все годы, что мы женаты. Спасибо, будущий инспектор!
Грейс широко улыбнулся:
— Смотри не сглазь, а то еще не повысят!
— Повысят, никуда не денутся. Ты в любимчиках у начальства. Тебя обязательно повысят. Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что работа для тебя важнее семьи.
— Сэнди, перестань! Так нечестно…
Он положил сигарету в пепельницу, вскочил с кресла, присел на край дивана и попробовал положить руку ей на плечо, но она отодвинулась.
— Продолжай. Расскажи, как у тебя прошел день, — сказала Сэнди. — Только подробно. Если, конечно, ты меня на самом деле любишь. Я еще ни разу не слышала подробного рассказа о твоей повседневной работе. Ни разу!
Он встал, смял окурок, переставил пепельницу на журнальный столик рядом с диваном и снова сел.
— Весь сегодняшний день я занимался поисками Рейчел Райан. Как и всю прошлую неделю.
— Понятно, ну а конкретнее?
— Тебе правда хочется услышать подробности?
— Да, хочется. Мне правда хочется услышать подробности. А что? Тебе трудно говорить?
Он снова закурил. Затянулся, выпустил дым и ответил: