— Что ж, может, это и к лучшему. А вот Белла все отлично помнит. Вам повезло, что она не подала на вас в суд за сексуальные домогательства.
— Рой, неужели вы сами в пьяном виде никогда не обнимались с девушками?
Проигнорировав реплику, Грейс сказал:
— Меня интересует, где вы были и чем занимались после того, как высадили Беллу у ее дома. То есть от полуночи до утра. Я хочу знать, чем вы занимались на Хеллоуин девяносто седьмого года. И в другие дни. Например, за две недели до Нового года. И в прошлый четверг, восьмого января. И в прошлую субботу, десятого. Надеюсь, Кэссиан, вы мне все это изложите в письменном виде.
— Рой, вы напрасно тратите на меня свое драгоценное время! — Пью пытался отвечать добродушно. — Перестаньте! Неужели вы правда считаете, что я способен вспомнить, где я был и что делал в определенный день и час двенадцать лет назад? Сами-то вы можете сказать, где были в те дни?
— Да, Кэссиан, могу. Я могу точно сказать, где был в те дни. Итак, где вы встретили последний Новый год?
Последовала долгая пауза. Потом Пью нехотя ответил:
— Если честно, в Брайтоне.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
После еще одной долгой паузы Пью ответил:
— Извините, Рой. Я не готов продолжать разговор. Мне не нравится ваш тон. Мне не нравятся ваши вопросы.
— А мне, — сказал Грейс, — не нравятся ваши ответы.
14 января, среда
Ра устал. В три часа ночи в городе было тихо. Второй вторник января; люди сидят по домам. Он все равно ездил по улицам, потому что владелец такси злился, если он слишком рано заканчивал смену. После полуночи у него было всего два заказа — даже стоимости бензина не покрыли. Он уже собирался ехать домой, как вдруг ему позвонили и велели отвезти двух пассажиров в Лутонский аэропорт. Домой, на баржу, он вернулся лишь к семи утра. Измученный, покормил кота и рухнул в койку.
Его разбудили шаги. Тяжелое «топ-топ-топ» по палубе над головой. Он сел и посмотрел на часы. Два часа!
«Чай! — подумал он первым делом. А потом: — Что там происходит, черт побери?»
В гости к нему никто не приходил. Ни разу. Если не считать почтальона и курьеров из службы доставки. Но сейчас он ничего не заказывал.
Похоже, к нему заявился не один человек. Может, дети? Дети несколько раз забредали на баржу; они хихикали и дразнили его, а Ра их прогонял.
— Уходите! — закричал он, поднимая голову. — Убирайтесь! Проваливайте! Мотайте отсюда! Чтобы я вас здесь не видел! — Ему нравилось употреблять слова, которые он слышал в такси.
Потом раздался стук — резкий, настойчивый.
Тук-тук-тук!
Злясь, он спустил ноги на пол и, как был, в трусах и майке, неверной походкой потопал наверх.
Тук-тук-тук!
— Убирайтесь к черту! — крикнул он. — Кто вы такие? Вы что, не слышите? Чего вам нужно? Вы что, оглохли? Уходите! Я сплю!
Тук-тук-тук!
Он взбежал вверх по деревянному трапу, вышел на палубу. За застекленными дверями салона стоял большой коричневый диван; из окон открывался вид на серый пляж, который обнажался во время отлива.
В салон ломился какой-то тип лет пятидесяти с лишком. Плешь на голове, прикрытая прядями с боков, поношенный твидовый пиджак, серые фланелевые брюки и потертые коричневые башмаки. Вот он поднес к стеклу черный кожаный бумажник и что-то сказал, но Ра не расслышал. За типом толпятся люди в синих мундирах с надписью «Полиция» и шлемах с козырьками. Один из них держит большой желтый цилиндр, похожий на огнетушитель.
— Убирайтесь! — закричал Ра. — Я сплю!
Он развернулся и начал спускаться по трапу. Тут он снова услышал «тук-тук-тук» и страшно разозлился. Нечего им делать у него на барже! Здесь частная собственность!
Услышав звон разбитого стекла, он обмер. Потом его охватил гнев. Вот идиоты! Лысый придурок слишком сильно постучал! Что ж, сейчас он вернется и научит придурка, как себя вести!
Развернувшись, он услышал целую какофонию звуков. По палубе шлепали ноги, обутые в сапоги и туфли на резиновой подошве.
Чей-то голос прокричал:
— Полиция! Стоять! Полиция!
Лысый придурок уже сбегал вниз по трапу, а за ним спешили несколько полицейских в желтых жилетах. Лысый по-прежнему держал в руках бумажник. Ра увидел жетон и какую-то надпись.
— Джон Керридж? — спросил лысый.
— Меня зовут Ра, — ответил он. — Меня зовут Ра. Я таксист.
— А я сержант Поттинг. Уголовная полиция Суссекса! — Лысый показывал ему лист бумаги. — У меня есть ордер на обыск данного помещения!
— Вам придется поговорить с владельцами. Я только присматриваю за баржей. Я должен кормить кота. Сегодня я припозднился, потому что проспал.
— Ра, я хотел бы с вами побеседовать. Может, мы где-нибудь присядем?
— Вообще-то я собирался вернуться в койку. Мне надо высыпаться. Понимаете, я работаю в ночную смену, и мне очень важно высыпаться. — Ра огляделся по сторонам. Полицейские набились в салон, окружили его со всех сторон. — Мне очень жаль, — продолжал Ра. — Прежде чем я пущу вас на баржу, мне нужно поговорить с владельцами. Вам придется подождать снаружи. Правда, связаться с ними будет непросто, потому что они сейчас в Гоа.
— Ра, — сказал Норман Поттинг, — наше общение может быть приятным и неприятным. Либо вы идете нам навстречу и помогаете нам, либо я вас арестую. Так что выбирайте.
Ра склонил голову набок:
— Что выбирать?
Поттинг смерил его недоверчивым взглядом. Он что, не понимает?
— Выбор за вами. Где вы хотите провести сегодняшнюю ночь — в своей постели или в камере предварительного заключения?
— Мне сегодня ночью работать, — ответил Ра. — Владелец такси очень рассердится, если я не выйду на смену.
— Ясно, радость моя. В общем, для тебя же будет лучше, если ты пойдешь нам навстречу.
Ра посмотрел на Поттинга в упор:
— Мы и так рядом. Зачем мне идти вам навстречу?
Поттинг нахмурился, словно не услышав ответ.
— Ты что, рыбак? Любишь порыбачить?
— Я таксист.
Поттинг ткнул большим пальцем себе за спину:
— У тебя там удочки…
Ра кивнул.
— Кого ловишь? Крабов небось?
— Камбалу, — ответил Ра. — Большую и маленькую. Иногда и дуврская попадается.
— Хороший здесь клев? Я и сам люблю порыбачить, но в этих краях никогда не ловил.
— Вы разбили стеклянные двери. Теперь вы обязаны их починить. Хозяева очень на вас рассердятся. Мне не разрешают ничего ломать.