– Встречался когда-нибудь с Полом Маккартни?
– Нет.
– Ты же любишь и хорошо знаешь музыку?
– Отчасти, – кивнул он.
– Не хотелось бы стать рок-звездой вроде «Битлз»?
Грейс чуть помолчал. Никогда об этом не задумывался.
– Нет, пожалуй.
– Почему?
– Потому… – начал он, сделал паузу, притормозил, отыскивая на причале нужное место. – Потому что голос у меня дерьмовый.
Лиззи усмехнулась.
Грейс пожал плечами:
– Даже если б имел певческий голос, все равно искал бы дело, которое что-то меняет. Понимаешь? Изменяет мир. Поэтому пошел в полицию. Пускай это звучит банально, но именно поэтому я делаю свое дело.
– Думаешь, полицейский успешнее изменяет мир, чем поющая суперзвезда?
Грейс улыбнулся:
– Думаю, мы меньше его портим.
– Но разве что-то меняем?
Проехав склад лесоматериалов, Грейс увидел стоявший на краю причала темно-зеленый фургон с золотым крестом Брайтона и Хоува и тормознул поблизости. Пока больше никто из команды не прибыл.
– Драга должна была уже прийти, – проворчал он с легким раздражением, борясь со временем, помня о прощальной вечеринке, на которой сегодня должен присутствовать. Будут многие крупные шишки из суссекской полиции, выпадет неплохая возможность кое о чем договориться, заключить соглашения, так что нельзя опаздывать. А шансов уже нет.
– Может, в шлюзе застряла.
Грейс кивнул и вылез из машины, пошел к краю причала, до сих пор болезненно прихрамывая после гонки за преступником несколько недель назад, когда его обожаемая «альфа-ромео» сорвалась с обрыва, остановился у железной швартовой тумбы, чувствуя на лице ледяной ветер. Свет быстро угасает – если б не безоблачное небо, уже было бы почти темно. Примерно за милю видны закрытые шлюзовые ворота, за ними оранжевая надстройка – возможно, той самой драги. Он поплотнее запахнулся, дрожа на холоде, натянул кожаные перчатки, сунул руки в карманы, посмотрел на часы.
Десять минут пятого. Проводы Джима Уилкинсона начинаются в семь в самом дальнем конце Уортинга. Предполагалось заехать домой, переодеться, захватить Клио. Теперь же – смотря что обнаружится и долго ли будет патологоанатом возиться на месте – дай бог вообще попасть на прием. К счастью, из двух специалистов-патологоанатомов министерства иностранных дел, которые чаще всего работают с суперинтендентом Грейсом, сюда направили Надюшку Де Санча, более расторопную и забавную.
На дальнем краю бухты отходило от причала крупное рыбацкое судно с включенными навигационными огнями. Вода почти черная.
Позади открылась и захлопнулась дверца, хриплый голос сказал:
– Ох и влетит вам от миссис за опоздание, Рой! Не хотелось бы оказаться на вашем месте.
Он оглянулся на Уолтера Хордерна, высокого подвижного мужчину, всегда скромно и элегантно одетого в темный костюм и белую рубашку с черным галстуком. Официально он значится директором кладбищ Брайтона и Хоува, но в его обязанности также входит участие в перевозке тел с места происшествия и оформление бесчисленных документов. Несмотря на скорбную должность, Уолтер обладает лукавым чувством юмора и больше всего на свете любит заводить Грейса.
– Почему?
– Грохнула ради нынешнего торжества целое состояние на парикмахера, будь я проклят. Сильно обидится, если вы ее кинете.
– Никого я не кину.
Уолтер выразительно глянул на свои часы и с сомнением поднял брови.
– Если понадобится, поручу вам возглавить следственную бригаду, – хмыкнул Грейс.
Тот покачал головой:
– Предпочитаю иметь дело с кочерыжками. Они не шевелят губами. Чистое золото, я вам скажу.
Грейс усмехнулся:
– Даррен здесь?
Даррен – помощник Клио в морге.
Уолтер ткнул пальцем в сторону фургона:
– Сидит там на лавочке, заигрывает с подружкой. – Он пожал плечами, закатил глаза. – Эй, вам пищалка пришла.
Грейс кивнул, набрал сообщение:
Судна еще нет. Опаздываю. Встретимся на месте. XXX
Принялся заталкивать мобильник в карман, а он снова звякнул.
Не опаздывай. Хочу сказать тебе кое-что.
Он нахмурился, озадаченный скупостью текста и отсутствием подписи «X» в конце. Отойдя подальше от Уолтера и инспектора Мантл, которая только что вышла из машины, набрал номер Клио.
Она сразу ответила, но кратко:
– Не могу разговаривать. Родственники прибыли на опознание.
– Что ты мне хочешь сказать?
– С глазу на глаз, не по телефону. Потом, ладно? – И разъединилась.
Черт побери! Грейс уставился на телефон, еще больше встревоженный, потом спрятал его в карман.
Ему все это не понравилось.
Симона научилась вдыхать пары «Ауролака» из пластикового пакета. Маленькой бутылочки растворителя, которую легко украсть в любом москательном магазине, хватает на несколько дней. Ромео научил ее воровать, прыскать в пакет, чтобы растворитель смешался с воздухом, вдохнуть, выдохнуть в мешок и опять вдохнуть.
Как вдохнешь, когти голода ослабевают.
Как вдохнешь, жилище становится терпимым. Даже не вспомнить – точнее, не хочется вспоминать, – сколько лет она тут живет. Попала сюда через дыру в бетонном тротуаре, спустилась по прутьям железной лестницы под оживленную невымощенную дорогу в подземную пещеру, предназначенную для осмотра и ремонта паровой трубы. Труба диаметром тринадцать дюймов входит в коммунальную сеть центрального отопления, обогревающую большинство городских домов. Поэтому зимой здесь уютно и сухо, а в весенние месяцы нестерпимо жарко, пока ее не выключат.
В крошечном пространстве, в тесной щели между трубой и стеной Симона устроила себе дом. В нем находится найденное на свалке старое, кем-то выброшенное пуховое одеяло и Гогу, который при ней, сколько помнится. Гогу – бесформенный свалявшийся кусок бежевого искусственного меха, к которому она во сне каждую ночь прижимается щекой. Кроме надетой на ней одежды и Гогу, никакого имущества у нее нет.
Их пятеро – шестеро, если считать младенца, живущего здесь постоянно. Остальные приходят, остаются на время, уходят. Помещение освещено свечами, музыка играет днем и ночью, когда есть батарейки. Западная поп-музыка иногда радует, иногда бесит, потому что громкая и редко останавливается. Из-за нее жильцы вечно ссорятся, но всегда запускают. Сейчас поет Бейонсе. Симоне она нравится. Нравится, как она выглядит. Симона мечтает когда-нибудь выглядеть, как Бейонсе, и петь, как Бейонсе. Когда-нибудь она будет жить в доме.
Ромео говорит, что она красивая, станет однажды богатой и знаменитой.