– Если вас что-то смущает, давайте обсудим, – повторила координатор.
– Ну, после того, что произошло, для меня это вопрос довольно трудный. Думаю, я не смогу снова подвергнуть Кейтлин таким испытаниям.
– Понимаю, миссис Беккет. Не гарантирую, что наш хирург и на этот раз не обнаружит никаких проблем. Но пока все выглядит неплохо.
Линн решилась.
– Я вам перезвоню, – сказала она. – Сколько времени можете дать?
Шерли Линсел ответила с очевидным изумлением:
– Минут десять. Иначе мы, к сожалению, будем вынуждены передать орган следующему в списке. Я абсолютно уверена, что, отказавшись, вы сделаете серьезную ошибку.
– Десять минут, спасибо, – ответила Линн. – Я перезвоню. Через десять минут.
Она разъединилась и стала взвешивать все за и против, стараясь не думать о выплаченном авансе.
Реальная печень здесь, в этой клинике, а в Лондоне виртуальная.
Кейтлин должна участвовать в принятии решения.
Линн взглянула на часы. Еще девять минут. Она выбежала в коридор. Увидела распахнутую дверь, заглянула в раздевалку с запертыми шкафчиками. На скамейке лежит куртка Кейтлин. Должно быть, дочь где-то рядом. Чуть дальше другая дверь. Линн шагнула в нее, увидела подсобку с каталкой и дверью в операционную с круглым окошечком.
Подбежала, приникла к стеклу. Обнаженная девочка – не Кейтлин – лежит с дыхательной трубкой на операционном столе. Люди в масках поднимают с пола огромную бесчувственную женщину, залитую кровью. Линн с ужасом узнала в ней медсестру Драгуту. Явно произошло что-то ужасное. Она толкнула дверь, влетела в помещение:
– Простите! Простите! Кто-нибудь знает, где моя дочь Кейтлин?
– Ваша дочь? – переспросил молодой мужчина с иностранным акцентом.
– Кейтлин… Ей должны делать операцию. Трансплантацию печени…
Хирург посмотрел на сестру, потом снова на Линн.
– Вряд ли, – сказал он. – Только не сейчас.
– Где она?! – взвизгнула Линн, охваченная страхом. – Что происходит? Где Кейтлин? – Она ткнула пальцем в Драгуту. – Что случилось?
– По-моему, вам надо спросить об этом свою дочь, – ответил хирург.
– Где она? Прошу вас, скажите!
– Не знаю. – Мужчина пожал плечами.
Линн бросила взгляд на часы. Осталось семь минут. Повернулась, выбежала в коридор, громко крича:
– Кейтлин! Кейтлин!..
Захлебываясь слезами, выскочила на холодный пустой двор, снова вернулась, побежала к кабинету Марлен Хартман, открывая по пути все двери, за которыми находились лишь конторские помещения. Изумленные служащие глазели на нее из-за рабочих столов. За очередной дверью она увидела узкую лестницу черного хода. Взлетела по ней наверх к массивной двери с табличкой: «Стерильно. Вход без пропуска строго запрещен».
Дверь была не заперта. Линн, судя по запаху, очутилась в небольшом больничном коридоре. Она ткнулась в первую попавшуюся дверь. За ней находилась палата интенсивной терапии на шесть коек. На одной лежал длинноволосый мужчина лет сорока, похожий на рок-певца, на другой парнишка приблизительно возраста Кейтлин, на третьей женщина лет шестидесяти. Все трое в паутине трубок от капельниц и мониторов, стоящих вокруг каждой кровати.
Три сестры в такой же белой форме, как Драгута, подозрительно на нее посмотрели.
– Я ищу свою дочь Кейтлин, – объяснила Линн. – Никто ее не видел?
– Уходите, пожалуйста, – сказала одна из сестер с сильным акцентом. – Сюда нельзя.
Линн быстро развернулась, толкнулась в несколько других дверей, увидела маленькую столовую, пустую ванную.
Оставалось меньше пяти минут.
Где же Кейтлин? Она должна быть здесь. Должна.
Линн набрала номер ее мобильника, попала на автоответчик. Вновь понеслась вниз по лестнице, пробежала через очередное конторское помещение, промчалась по коридору, ворвалась в какую-то дверь и очутилась в просторном мраморном вестибюле водолечебницы.
Кругом люди. Три женщины в белых махровых халатах и шлепанцах разглядывают витрину с ювелирными украшениями. Мужчина в таком же наряде подписывает бланк у стола администратора. Рядом с ним женщина в элегантном манто и шелковом платочке на голове, с чемоданом на колесиках. Линн окинула взором весь зал. Кейтлин здесь тоже не было.
И тут входные двери раздвинулись и вошли шестеро крепких, решительно настроенных полицейских с оружием.
Линн повернулась и побежала.
– В дальний конец! – приказала Григору Марлен Хартман. – В конце поля для гольфа за восьмой меткой другой выезд. Полиция о нем не знает. Попадем на проселок. Надо пока держаться подальше от больших дорог. Знаю, все получится. Я тебе подскажу.
Она сидела на заднем сиденье коричневого «мерседеса», вцепившись в спинку переднего кресла, тяжело дыша, тревожно озираясь вокруг, и проклинала чертову дуру Беккет вместе с ее сучонкой. Проклинала полицию. Проклинала паникера Сириуса. Но особенно проклинала себя. За глупую мысль, будто справится с делом. За жадность. За ошибку игрока, не понявшего, когда надо уйти.
Сидевший перед ней Влад Космеску молча думал о том же. За рулеточным столом он всегда – ну, почти всегда – знает, когда пора кончить игру. Уйти. Вернуться домой.
Надо было вернуться домой прошлой ночью. И все было бы просто отлично. Домой, в Румынию. В конце концов, он этой женщине ничего не должен. Она его использует, как и все прочие. Точно так же, как он использует их. С его точки зрения, на том стоит мир. Главное в жизни не верность, а выживание.
Почему же он здесь?
Ответ известен. Потому что эта женщина околдовала его. Хотелось ее победить, хотелось с ней переспать. Думал, что завоюет ее своей храбростью, доблестью. Он молча выругался. Десять лет делал деньги, не попадая в лапы закона.
Глупо. Ох, как глупо.
Машина вильнула, наткнулась на кочку, потом, к негодованию двух гольфистов, проехала по лужайке между двумя установленными на метках мячами, по которым они готовились нанести удар. Марлен стукнулась головой о крышу при очередном толчке и прошипела:
– Scheisse! – но не от боли, а при виде белого полицейского фургона, плотно перегородившего дальний выезд из Уистон-Грэндж.
– Поворачивай! – бросила она Григору. – Попробуем спереди.
– Может, лучше пешком? – предложил Космеску, когда шофер круто развернулся, скользя по траве.
– Конечно, прямо под вертолетом! Никаких шансов. – Она выглянула в боковое окно.
Григор что-то крикнул, ткнув через плечо пальцем. Марлен оглянулась и с ужасом увидела на хвосте у «мерседеса» полицейский «ренджровер» с включенной мигалкой.