Неожиданно Грейс краем глаза уловил шевеление стеблей рапса и, повернув голову, увидел подходившего к ним Теобальда в белом защитном балахоне и с большой сумкой через плечо.

— Всем доброе утро, — сказал патологоанатом и обменялся «латексными» рукопожатиями со всей троицей.

Доктору Теобальду, плотного сложения мужчине чуть ниже пяти футов двух дюймов с темными глазами-бусинками, усиками а-ля Адольф Гитлер, носом, достойным самолета «конкорд», и шапкой курчавых волос, было хорошо за пятьдесят. Для того чтобы отправиться на маскарад в виде вполне сносной копии Граучо Маркса [8] , ему не хватало лишь большой толстой сигары. Впрочем, Грейс сильно сомневался, чтобы такой серьезный педант, как Теобальд, мог хотя бы помыслить об участии в чем-либо столь фривольном, как маскарад. О личной жизни доктора было известно лишь то, что он женат на преподавательнице микробиологии, а его излюбленный вид отдыха — плавание на ялике в одиночку.

— Ну что ж, детектив-суперинтендент Грейс, — произнес он, пристально разглядывая человеческие останки под хлопающим на ветру покрывалом. — Вы можете ввести меня в курс дела?

— Да, доктор Теобальд, — кивнул Грейс, в первые полчаса после встречи всегда старавшийся соблюдать формальности. — Пока что у нас есть расчлененный торс, предположительно молодой женщины, с множественными колотыми ранениями.

Он посмотрел на Барли, словно требуя подтверждения своих слов, и детектив-инспектор продолжил:

— Полиция Восточного Даунса была поднята по тревоге — сегодня утром нам позвонила выгуливавшая собаку женщина. Собака нашла человеческую руку, которую мы оставили на месте. — Детектив-инспектор указал, где именно. — Я окружил кордоном все окрестности и вызвал полицейских ищеек. Поиск позволил обнаружить эти останки, к каковым никто не прикасался, разве что я позволил приподнять край покрывала.

— Голову не нашли?

— Еще нет.

Патологоанатом опустился на колени, поставил сумку на землю и, осторожно приподняв край пластика, несколько минут молча изучал страшную находку.

— Нужно как можно скорее снять отпечатки пальцев и сделать анализ ДНК, — сказал Грейс. — Может быть, удастся ее опознать. — Он окинул взглядом ряд домиков, тянувшийся вдоль края поля. Приблизительно в миле за ними виднелась серая поверхность Ла-Манша, едва различимая на фоне такого же серого неба. Повернувшись к Барли, он продолжил: — Кроме того, необходимо срочно начать опрос местных жителей, от дома к дому: не заметил ли кто за последние пару дней чего-либо подозрительного? Проверьте, не пропадал ли кто без вести? Если нет, расширить район поисков до Брайтона, а понадобится — то и Суссекса. Билл, здесь есть камеры видеонаблюдения?

— Только в некоторых местных магазинах и небольших фирмах.

— Распорядись, чтобы они сохранили все пленки за последние семь дней.

— Будет сделано.

Грейс кивнул.

— Никаких соображений по поводу того, как сюда могли попасть останки? Следы шин есть?

— У нас есть только цепочка следов, судя по всему оставленных тяжелыми сапогами. Следы глубокие, — сказал Билл Барли, указывая на узкую полоску песка и рапса между двумя желтыми полицейскими лентами, растянутыми неподалеку.

Теобальд уже открыл свою сумку и теперь тщательно изучал окровавленную руку.

«Кто же она такая? — терзался догадками Грейс. — Почему ее убили? Как она сюда попала?» Он весь кипел от злости.

И не только!

А еще и от того, во что до сих пор отказывался верить: эта молодая женщина вполне могла повторить судьбу его жены. Девять лет назад Сэнди исчезла с лица земли, и поныне не удалось отыскать ни малейших ее следов. Ее запросто могли убить и где-то бросить. Убить и безжалостно расчленить. Если хочешь избавиться от трупа и быть уверенным, что он никогда и нипочем не будет найден, это легко — для этого существует масса способов.

И теперь это чувство всколыхнулось с новой силой. Кто-то не поленился по-мясницки разделать эту девушку и отрезать ей голову. Но если бы этот изверг действительно хотел, чтобы ее нельзя было опознать, он бы наверняка отрубил ей и руки. Так почему он этого не сделал?

Зачем он бросил труп посреди поля, где его наверняка быстро обнаружат, вместо того, чтобы где-нибудь надежно закопать?

«А вдруг, — подумал Грейс, — кто-то как раз и хочет, чтобы ее нашли?»

9

Келли, в лиловом спортивном костюме, сидела на полу гостиной с клавиатурой на коленях, опираясь спиной о диван и то и дело таская из картонного тубуса чипсы с солью и уксусом. Конечно, не самый полезный ленч для здоровья, усмехнулась она, но в них мало калорий, и это не повредит ее изящному силуэту.

Войдя в Интернет, Келли посмотрела на экран телевизора, где красовался лиловый хрустальный браслет от Сваровски, а затем дважды щелкнула клавишей, чтобы увеличить изображение. И с чувством вины подумала, как бы он подошел к ее нынешнему костюму. Немного великоват, а то и чуточку вульгарен. Но бижутерия от Сваровски для одежды обладала особым стилем, и Келли любила их продукцию. Первоначальная цена составляла 152 фунта, и самое щедрое предложение о надбавке к покупке пока не превышало десяти семидесяти пяти. И это притом, что до конца аукциона остается всего три часа сорок две минуты!

Это же сущий пустяк! Келли быстро подняла ставку до двенадцати фунтов. Невеликая дыра в их бюджете. Достанься ей браслет за такую цену, через несколько недель она могла бы выставить его на торги дороже и получить прибыль!

Келли смотрела на экран еще несколько минут, однако никаких новых предложений не обнаружила. Ну что ж, и так неплохо. Взяв бутылку смирновской водки (одно из ее тайных увлечений, тщательно скрываемых от Тома под бельем в комоде в спальне) и открутив колпачок, она слегка отхлебнула. Это всего третья порция за утро, успокоила себя Келли, как-то упустив из виду, что это новая бутылка и она на треть пуста.

На улице шел проливной дождь. В комнату с поводком в зубах вошла Леди и, вздернув голову, заскулила.

— Хочешь прогуляться, дорогуша, да? Придется подождать, пока не кончится дождик. О'кей?

Собака заскулила еще громче.

Келли поставила бутылку и протянула к собаке руку. Леди завиляла хвостом, а потом неуклюже перевернулась на спину.

— Типичная женщина, да? — Хотя язык у Келли чуть заплетался, легкое опьянение разогнало ее полуденную тоску. — Просто хочешь, чтобы тебе почесали сосочки?

Она погладила собаке живот, обняв за шею, поцеловала в макушку и, вдыхая густой запах теплого меха, сказала:

— Я люблю тебя, Леди.

Услышав снаружи какой-то шум, Леди неожиданно вскочила и, зарычав, бросилась в холл. Тут же раздался громкий лай, а следом за ним — хлопок собачьей дверцы на кухне, означавший, что Леди выскочила в сад: несомненно, в погоне за какой-нибудь птицей, нагло посмевшей сесть на лужайку.