— Должен ли я сообщить о вашем недовольстве мистеру Исмею и остальным руководителям компании? — осведомился Михаил. — Если они узнают, что один из конструкторов готов опорочить то, как ими организованы трансатлантические переходы, возможно, они пересмотрят свое отношение к найму будущих работников.
Мистер Эндрюс не дрогнул, а с достоинством произнес:
— Если вы считаете, что, построив множество прекрасных элегантных судов, я не сумею найти себе работу, вы очень ошибаетесь, мистер Калашников. А если думаете, что я единственный недовольный служащий «Уайт стар лайн», то вы, должно быть, всего лишь первый день на борту!
Михаил удивленно уставился на него, явно не привыкший, чтобы ему возражали. Мистер Эндрюс очень нравился мне — настолько, насколько вообще может понравиться человек после пяти минут знакомства.
Мистер Эндрюс хладнокровно продолжил:
— Так случилось, что мы еще до вашего появления достигли соглашения. Пса необходимо проверить на бешенство, но это можно осуществить только на берегу, соответственно, он останется на борту до конца плавания. Если врач сумеет держать его на транквилизаторах, а мистер Марлоу даст мне слово джентльмена, что это будет сделано, пес может остаться в живых до того, как мы войдем в порт. Собственно, это гораздо лучше для результатов анализа.
— Это подойдет, — быстро вставил Джордж.
Я видела, что он все еще сомневается, но при этом не хочет убивать животное на глазах у владельца, хотя животное и совершило нечто чудовищное. Мириам встретила доброго мужчину.
— Абсолютно приемлемо. — Мистер Марлоу встал. Двигался он скованно, а синяк под глазом быстро чернел, — должно быть, Михаил ударил его очень сильно, — Благодарю вас, Эндрюс. Вы прекрасно справились с ситуацией.
— Это приходит с конструированием судов, сэр. Приходится брать на себя ответственность за все производимые действия, даже самые непредвиденные. — Мистер Эндрюс покачал головой, в его глазах на мгновение вспыхнули искорки веселья, но он тут же нахмурился. — Изрядный у вас синяк. Это результат борьбы с собакой?
— Да, — торопливо ответил мистер Марлоу. — Именно так.
Я буквально ощутила, как Михаил нагло ухмыльнулся. Мистер Эндрюс добавил:
— Надеюсь, теперь вы меня извините. Хотелось бы сегодня ночью немного поспать, если возможно.
— Есть, сэр. Спасибо, сэр. Очень рад, что к вам всегда можно обратиться. — Джордж кивнул мне и поспешно вышел.
Михаил не выглядел таким довольным, но внимание свое он сосредоточил вовсе не на мистере Эндрюсе, а на мистере Марлоу. Я снова взяла мистера Марлоу за руку, не зная толком, его ли хочу защитить или сама жду защиты от него. В любом случае на палубу мы с ним вышли вместе.
Джордж ждал нас там.
— Господи, Тесс, у меня кое-что для вас есть. — Неуклюжей раненой рукой он полез в карман и протянул мне смятый листок бумаги, оставив на нем кровавый отпечаток пальца. — Маркониграмма [8] . Пассажиры третьего класса получают их крайне редко, поэтому я вызвался сам ее отнести, но среди всего этого безумия забыл.
— Мне?
Я не знаю никого достаточно богатого, чтобы послать мне маркониграмму, во всяком случае никого, кто не плыл бы на этом пароходе. Должно быть, это ошибка, но сейчас у меня нет сил с ней разбираться. Так что я просто смяла ее в кулаке и кивнула Джорджу. Тот устало пошел прочь, очевидно направляясь к корабельному доктору. Как только мы остались одни, я выпалила:
— Как вы могли такое сотворить? Ударить мистера Марлоу, выпустить Алека — и все это, не задумываясь о последствиях!
— А как же? — Михаил вытащил сигару и усмехнулся, расслабленный, как будто наслаждался бокалом бренди вместе с другими миллионерами в шикарном обеденном зале. — Мистер Марлоу, вы и ваш сын до сих пор не поняли, насколько рискованно ваше положение. До тех пор, пока Алек не пройдет инициацию в Братство, он будет вынужден превращаться каждую ночь. Пока он превращается каждую ночь, он представляет опасность для самого себя и для других.
— Только потому, что вы его выпустили! — огрызнулся мистер Марлоу. — Мы принимаем меры предосторожности, черт побери!
— Такие же, как в ночь гибели Габриэль Дюмон? — осведомился Михаил.
Тут не выдержала я:
— Алек не убивал Габриэль! Это сделали вы. Вы выпустили его, чтобы он думал, будто сам убил. И меня бросили к нему, чтобы заставить его совершить убийство!
Михаил покатал сигару между пальцами, ухмыляясь так, будто каждое сказанное мною слово доставляло ему удовольствие:
— Но ведь сегодня ночью он убил человека, разве нет?
Молчание. Ни мистер Марлоу, ни я не ответили. Алек скорее сам бы погиб, чем сделал это.
— Как говорится по-английски, третий раз решает все. — Михаил шагнул вплотную к отцу Алека, словно меня больше не существовало. — Если ваш сын присоединится к нам, он обретет контроль над своей натурой. Над своей судьбой. Он приобретет союзников по всему миру, и они никогда его не оставят. И все это за такую малую цену! От Алека требуется всего лишь отдать нам свою преданность, а взамен он получит нашу. Ну разумеется, еще процент от доходов «Стали Марлоу» и использование вашего значительного личного влияния. Но неужели это такая высокая цена за счастье и безопасность вашего сына? Обдумайте наше предложение, мистер Марлоу. Поговорите с сыном. Убедите его поступить благоразумно, пока не стало слишком поздно. — С этими словами Михаил растворился в ночи.
Мистер Марлоу молча прошел со мной на корму. Когда мы остались одни, я сказала:
— Вы не должны слушать Михаила. Вы же знаете, что потом они будут властвовать над Алеком.
— Решение принимать не мне, — глухо произнес он. — Только Алек может сделать выбор.
— Но он прислушивается к вам! Он вас так любит! Не дайте ему сбиться с пути. — Мне ужасно хотелось рассказать мистеру Марлоу про Клинок Инициации, но если он дрогнет… если расскажет о нем Михаилу и попытается за нашими спинами заключить с ним сделку, то мы утратим и эту небольшую возможность. — Прошу вас, сэр. Вас ударили. Вы потрясены. Как и любой на вашем месте. Пойдите поспите, а утром подумайте хорошенько.
— Я усну только после того, как Алека вернут в мою каюту. — Он частично очнулся от ступора и даже похлопал меня по руке. — Спасибо, мисс Дэвис. За все. Но сейчас вам… вам лучше немного отдохнуть.
— Сэр…
Но он уже уходил. Я больше не могла повлиять на него.
Я поспешила обратно в свою каюту. Нельзя отрицать оперативность команды «Титаника» — кровь в коридоре уже смыли, стены отдраили до сияющего белого. Несчастный погибший стюард — где он сейчас? Внизу, в трюме? Уже похоронен в море? Завтра утром половина из тех, кто оказался свидетелем этого безумия, решат, что им просто приснился кошмарный сон.