Элла подняла на него глаза. Неужели все это действительно происходит на самом деле? Когда двое любят друг друга, они, разумеется, говорят о будущем — но не в их случае! Элла прижала пальчик к его все еще холодной и немного влажной щеке.

— Мы не можем разговаривать здесь. Ты замерз, заходи и сядь у огня.

— Ты разожгла камин? Но ведь еще только сентябрь!

— Зато холодный! Проходи. Я сейчас налью нам бренди.

Нико протянул руки к пламени и опустился на пол. Элле было приятно видеть, как он растянулся на ее ковре. Она плеснула по глотку бренди в два бокала и села рядом с ним. Только когда они отхлебнули немного и поставили стаканы на пол, Элла повернулась к Нико.

— Так что же превратило тебя из черствого и безразличного мужчины, который отгораживался от меня, в совсем другого человека?

Она обвела пальцем контур его лица.

Нико поймал ее палец губами.

— Ты. Ты меня изменила, — нежно произнес он. — Ты заставила меня взглянуть на те вещи, которых я не желал видеть. Благодаря тебе я понял, что действительно постоянно убегал от чувств, потому что они могут ранить. — Нико пожал плечами. — После твоего отъезда я взглянул на свою жизнь твоими глазами и осознал, без тебя она пуста. Я хочу быть с тобой, Габриэлла.

Элла заставила себя быть реалисткой.

— Но Джианферро никогда не позволит этого! Я простая смертная, а ты — принц! И твой брат ни за что не одобрит твой выбор!

— Мой брат его одобряет, — возразил Нико. — Вчера утром он носился по тронному залу, спрашивая, каким же это образом ты сумела пробудить мой здравый смысл, когда он сам безуспешно пытался сделать это много лет!

— Одобрение — это одно, — медленно произнесла Элла, — но наша совместная жизнь — совсем другое. И как ты это представляешь? Я живу здесь, а ты — на Мардивино. Ты не можешь перебраться сюда по определенным причинам, а если я приеду к тебе на остров, нам придется держать наши отношения в тайне.

— Не придется, если мы поженимся.

Элла уставилась на него.

— Что, прости?

— Внезапная потеря слуха, Габриэлла? — поддразнил Нико.

— Ты хочешь на мне жениться?

— Ну, разумеется! А ты разве не хочешь выйти за меня замуж? — Он одарил ее взглядом, полным нежного укора. — Хотя… ты все еще не сказала, что любишь меня!

— Ой… — Элла сделала глубокий вдох. — О боже, ну, конечно же, я люблю тебя, Нико! Мой дорогой Нико, ты же сам это знаешь!

— Si, — надменно согласился он, — знаю.

— Но мы же не можем пожениться.

— Почему нет?

— Это слишком быстро!

Нико покачал своей темной головой и положил руку на сердце в самом романтическом жесте, который Элла только могла представить.

— Ничего подобного, — нежно возразил он. — На самом деле в этом мы следуем королевской традиции, поскольку периоды ухаживания у членов семьи не длятся долго.

— А разве тебе не понадобится разрешение Джианферро?

— Я бы женился на тебе и без него, cara mia, — его глаза сверкнули, — но этого не потребуется, поскольку разрешение он уже дал.

Элла моргнула.

— С-серьезно?

Нико кивнул.

— Oui, с'est vrai.

Она подозрительно сузила глаза.

— Ты же говорил мне, что именно итальянский — язык любви.

— Так и есть, — с улыбкой согласился Нико. — Но французский — язык закона, а вместе с ним и брака — соединения любви и обязательств. — Воцарилась тишина, нарушаемая только громким биением сердца — его или ее? — Так ты выйдешь за меня замуж, Габриэлла?

Элла не тянула с ответом. Она сможет быть ему хорошей женой, потому что любит его и не представляет без него жизни.

— О да, Нико, — нежно ответила она. — Для меня большая честь стать твоей женой.

ЭПИЛОГ

Все обожают свадьбы особ королевской крови, и Мардивино не был исключением. Мировая пресса пришла в восторг от истории о том, как младший из трех прекрасных принцев влюбился в «обычную» девушку из Англии.

Малейшие детали предстоящей свадьбы обсуждались на первых страницах известных газет и журналов.

Многие наперебой гадали, кто же именно из всемирно известных дизайнеров удостоится чести шить Элле свадебное платье. Но она предпочла милое простое платье из превосходного белого батиста, которое с любовью сшила портниха ее матери. В руках Элла несла букет самых английских цветов — это были белые розы.

Эллу совершенно не заботил тот факт, что она выходила замуж в главном средневековом соборе Соладжойи, а среди приглашенных находились великие мира сего и члены королевских семей. Она выходила замуж за человека, которого любила и который любил ее, и только это имело значение.

Когда, стоя у алтаря, Элла взглянула ему в глаза, все остальное перестало существовать. Остался только Нико — ее любимый, смысл всей ее жизни.

Нико доверил Элле меблировку их загородного дома, но им также предоставили отдельные покои во дворце. Поначалу придворная жизнь немного утомляла Эллу, но ее любовь сияла так ярко, что затмевала мелкие неурядицы, которых впрочем, было совсем немного. Элла исполняла свою новую роль с усердием и удовольствием.

К тому же работать они с мужем тоже будут вместе.

Еще до свадьбы Нико ввел ее в курс всех своих дел, и она поняла, в скольких сложных проектах он принимал участие. Неудивительно, что у него не было времени на посещение маленьких деревушек на острове. Но часть его новой программы, перестраивающей всю систему, была посвящена исследованию городков, в которые можно вкладывать деньги. И это он собирался делать вместе с Эллой.

Нико приказал перенести главный музей Соладжойи и хотел помочь невесте с ее планом мировой выставки Хуана Лопеса.

Новую галерею открыла новая принцесса. Местное население было благодарно управлению по делам туризма за то, что теперь они оказались в центре всеобщего внимания. Архитекторы и планировщики хлынули в деревню. Расширение поселения было спланировано таким образом, чтобы соответствовать пейзажу, а не уничтожать его естественную простоту.

Джианферро назначил Элле встречу вскоре после того, как было объявлено об обручении, и она прилетела на остров, чтобы заняться подготовкой к свадьбе. У нее желудок разболелся от волнения, когда она подходила к той части дворца, где был его огромный офис. Да, он одобрил их решение, а вдруг у него есть сомнения в ее способности стать хорошей женой для Нико?

Но Элла перестала бояться, увидев, как смягчилось суровое лицо наследника престола, когда он заметил ее волнение. Джианферро подвинулся, чтобы дать ей возможность сесть рядом с собой на широком диване.

— Заходи, Габриэлла, — пригласил он, — и расскажи, чем ты околдовала Нико.