– Мне кажется, на тебе слишком много одежды, – чувственно промурлыкал он. – Да и на мне тоже. Как же я хочу сорвать все это с тебя. Можно, я сниму ее? – он провел пальцем по прозрачной ткани ее ночной рубашки.

– Д-да… – повторила девушка и удивилась, куда же подевалась та уверенная в себе Соррель, которая когда-то так смело соблазнила Малика? Неужели торжественность и значимость сегодняшнего дня повлияла на нее?

Малик положил Соррель на кровать, снял с нее рубашку и начал раздеваться сам. Прежде он уже не раз имел возможность любоваться ее прекрасным телом, но она никогда не была полностью обнажена. Он сам настаивал на том, чтобы на ней всегда оставались кружевные трусики, словно хотел соблюсти правила приличия. А Соррель только один раз – тем вечером в Париже – видела Малика без одежды.

И сейчас его великолепное обнаженное тело предстало перед ней. От него исходила сила и скрытая мощь. При свете свечей его бронзовая кожа сияла, и страхи Соррель вернулись. Она хотела сказать ему, что действовала импульсивно, признавшись в своем желании завести любовника, что совсем не ожидала его предложения… Она хотела попросить его быть нежным с ней, но не знала, услышит ли он.

Лицо шейха превратилось в застывшую маску – так сильно он хотел ее.

– Малик… – выдохнула Соррель, когда он лег на кровать и прижался к ней.

Он начал ласкать ее, гладя пальцами самые укромные уголки ее тела. Затем он вошел в нее. Он оказался великолепным любовником – знал, когда проникнуть глубже и когда отступить. Сначала ей было больно, но первое проникновение доставило ей острое удовольствие. Затем он сделал все, чтобы уменьшить ее боль, целуя ее лицо, губы, шею, грудь. Соррель чувствовала, как он напрягается внутри нее, и не могла больше сдерживаться. Она прижалась к Малику, ее тело сотрясалось от наслаждения.

– Малик… – простонала она.

Соррель не в первый раз испытывала оргазм, но сейчас все было по-другому. Она поняла: это ощущение не сравнимо ни с чем, и она уже никогда не станет прежней. Разрядка Малика последовала почти сразу же, и из его груди вырвался неистовый крик.

Он вышел из нее, поцеловал ее волосы и рассеянно погладил по щеке, как будто был уже далеко от нее. Малик отодвинулся на край кровати и повернулся на спину. Соррель внезапно показалось, что между ними не маленькое расстояние, а миллионы километров. Она почувствовала, как в ее душе нарастает паника.

Так всегда происходит после секса, когда желание удовлетворено и больше нет необходимости находиться рядом? Тогда почему я испытываю такое опустошение?

Потому что он не любит меня, а я все еще мечтаю о его любви.

Малик мог бы притвориться, но он не тот человек, чтобы говорить то, чего на самом деле нет.

Соррель резко, до боли, закусила губу, ощущая вкус крови, и быстро заморгала, прогоняя подступившие слезы.

Малик лежал, уставившись невидящим взглядом в потолок. Он думал о том, какой путь ему пришлось пройти, чтобы оказаться там, где он находился в этот момент. Когда-то его принесла во дворец женщина, принимавшая роды у его матери, шейх приютил мальчика, но воспитали его слуги, и о своем происхождении он узнал только незадолго до смерти отца.

Жизнь Малика оказалась рядом испытаний, препятствий, которые ему постоянно приходилось преодолевать, одни – с помощью холодного расчета, другие – с помощью инстинкта. Но самой большой проблемой для него всегда являлись отношения с другими людьми, особенно с Соррель. Но теперь Малик наконец-то понял, к чему он шел все эти дни, месяцы, годы, и почувствовал спокойствие и гармонию. Он закрыл глаза и тут же уснул.

Соррель лежала, оцепенев от изумления, пока глубокое ритмичное дыхание лежащего рядом с ней мужчины не убедило ее, что она не ошиблась.

Малик спит!

Эмоции, переполнявшие ее, вырвались наружу, и слезы потекли из уголков ее закрытых глаз. Соррель вытирала их, но они появлялись снова и снова. Она могла разбудить Малика, но ей не хотелось, чтобы он спросил ее, почему она плачет в свою первую брачную ночь.

Соррель соскользнула с постели, вздрогнув, когда ее обнаженные ступни коснулись холодного пола. Она стеснялась своей наготы, но не решилась взять с кровати свою ночную рубашку, чтобы не разбудить Малика.

Соррель задула свечи и прошла к окну. Сад был прекрасен в лунном свете, но она не обратила на него внимания. Слезы душили ее, и она вновь предприняла попытку сдержать их, но было уже поздно – темная фигура на кровати пошевелилась.

На секунду Малик замер, пытаясь понять, что его разбудило. Обычно он спал очень чутко – сказывался опыт ночевок в пустыне. Но со змеями, скорпионами и хищниками он мог справиться…

А со своей женой, плачущей в первую брачную ночь, – нет.

Он нахмурился в полумраке.

– Наверное, многие женщины плачут, потеряв девственность. Говорят, оргазм – это маленькая смерть.

Соррель не поворачивалась к нему, просто кивнула головой. Ее плечи тряслись.

– Да, скорее всего, так и есть! – всхлипнула она. – И чувства здесь ни при чем. Потому что тебя волнует только секс, не так ли, Малик?

Малик был шокирован ее словами. Он сел в кровати, обернув простыню вокруг бедер, и посмотрел на Соррель. Невольно он залюбовался ее прекрасной обнаженной женственной фигурой, посеребренной лунным светом и роскошными длинными волосами, спускающимися до талии.

Малик захотел узнать у нее кое-что прежде, чем она повернется и посмотрит на него своими колдовскими голубыми глазами.

– Ты несчастна? – резко спросил он.

– Да!

– Возможно, ты уже жалеешь, что вышла за меня замуж?

– Да, Малик, – выкрикнула она, и эти слова шли от самого сердца. – Да, жалею!

Глава одиннадцатая

В комнате стояла тишина, нарушаемая только всхлипами Соррель, которые становились все тише и тише по мере того, как она успокаивалась. Она слышала, как вспыхнула спичка, и вокруг стало светлее – Малик решил зажечь все свечи. Она больше не могла стоять спиной к мужу и повернулась к нему. Соррель ожидала увидеть ярость на его лице, но все равно невольно отшатнулась от него, столько злобы было в его взгляде.

– Может, имело смысл подумать об этом перед свадьбой?

Сейчас Соррель чувствовала себя беззащитной, как никогда. Она стояла обнаженной перед разъяренным мужчиной, почти ощущая физически его презрение. Глубоко вздохнув, чтобы сдержать слезы, готовые вновь пролиться из ее глаз, она прошла к одному из низких диванчиков и схватила накидку, в которой была днем.

– Я думала… что…

– Нет. И в этом все дело! – воскликнул он, с трудом подавляя желание с силой ударить кулаком по стене. – Ты не думала. Если у тебя появились сомнения, ты могла бы поделиться со мной!