Хашим слушал, терпеливо ожидая, когда буря уляжется. Пусть выпустит пар, а потом рассудит здраво: произошедшее между ними было потрясающим, и грех просто так позабыть об этом. Почему бы не пройти в одну из великолепных спален наверху, где они смогут продолжить получать удовольствие? Она легко позабудет гнев, проведя ночь в его объятиях!

— Сиенна…

— Нет! — яростно перебила она, легко прочитав мысли Хашима.

Ее дух боролся, однако плоть была такой слабой…

Сиенна отошла как можно дальше, и, мельком увидев себя в зеркало, ужаснулась: пылающие щеки, растрепанные волосы — сразу видно, отчего.

Не пытаясь с достоинством привести в порядок одежду, девушка провела рукой по волосам, растрепанными завитками обрамлявшим стройную шею. Тепло и удовлетворенность испарились, словно редкие капли дождя с раскаленного асфальта.

По крайней мере, она получила удовольствие, наблюдая отразившиеся на лице Хашима явную досаду и медленно закипающий гнев. Или просто разочарование?

Развернувшись, Сиенна стремительно вышла из коридора.

Как она могла? О, как могла?

— И куда же ты направляешься? — послышался сзади вкрадчивый бархатный голос.

Внутренне собравшись, Сиенна обернулась. Ей вдруг стало безразлично, чем, на сей раз, он попытается угрожать. Пусть только попробует. Хуже уже не будет.

— Домой, а куда же еще?

— Можешь поехать со мной.

Сиенна чуть не задохнулась от возмущения.

— Да лучше провести ночь в клетке со львами. И в любом случае, номер в роскошном отеле домом не является. Он безымянный — бездушный шикарный номер. Как твоя душа.

На секунду мрачная тень затмила сердце Хашима. Женщина осмелилась обвинить в пустой жизни шейха, владельца дворцов и нефтяных месторождений? Ни одна не осмеливалась на такое, а эта англичанка дерзко смотрит в глаза и обращается к нему… почти на равных! Вновь почувствовав себя на незнакомой территории, мужчина в гневе нахмурил густые брови.

— Я запрещаю тебе уходить!

— Не можешь. Я не твоя собственность, и даже больше не работаю на тебя.

Хашим сощурился, оглядывая резную деревянную отделку просторной прихожей.

— А как же дом?

— Разбирайся сам! Держи! — с этими словами Сиенна бросила ему ключи.

Он поймал их одной рукой. Уходит, хотя стонала от наслаждения лишь пару минут назад! Охватившее мужчину невольное восхищение, возобновило пульсирующее желание.

— Тебе никогда не говорили, как ты прекрасна в гневе?

— К счастью, большинство людей способны придумать что-нибудь пооригинальнее!

— Но еще не все закончено, Сиенна, — спокойно произнес он. — Скажу прямо: познав вкус наслаждения, которое я способен дать, ты вскоре захочешь большего.

— Ошибаешься. В конце концов, мы квиты. Я не сказала правды, а ты отплатил той же монетой.

Скорей бы забыть тебя и этот фальшивый званый ужин.

Хашим покачал головой.

— По-прежнему не понимаешь? Шейх всегда получит то, чего пожелает.

Да он ее совсем не слушал! Сиенна с досадой развернулась; мрачный смех Хашима набатом звенел у нее в ушах, когда она вылетела из дома, громко хлопнув дверью, и побежала к своему старому, видавшему виды драндулету, припаркованному рядом с блестящей спортивной машиной — лишнего доказательства того, какими несоизмеримо разными жизнями они живут.

Все кончено.

Но почему же так хочется взглянуть в боковое зеркало, чтобы увидеть высокую темную фигуру, облаченную в одежды гранатового шелка, которые слегка колыхались ветерком, лаская тело, казавшееся высеченным из камня, тело, научившее ее сладким, незабываемым любовным ласкам?

Резким движением девушка повернула ключ зажигания. Все кончено.

Глава девятая

Хашим звонил снова и снова — Сиенна игнорировала его звонки. Один раз случайно подняла трубку, не посмотрев на определитель — и тут же прервала связь дрожащей рукой, не сказав ни слова.

Он выслал чек на немыслимую сумму, и деловая часть ее сознания просто ахнула. В гневе девушка отослала чек обратно. Вначале она хотела порвать его, однако решила — так Хашиму будет понятнее.

Он даже пытался дарить цветы, и почему-то это возмущало Сиенну сильнее всего.

— Какие красивые, — мечтательно протянула Кэт, вдыхая тонкий аромат ландышей, фрезий и роз.

— Ну, так забирай, они твои!

И Сиенна бесцеремонно сунула шикарный букет в руки ошеломленной соседке.

Работа, до сих пор вполне устраивавшая девушку, вдруг превратилась в рутину, и жизнь казалась проколотым воздушным шаром серого цвета. Кэт все спрашивала, не заболела ли она, и Сиенна понимала, что следует взять себя в руки, ведь нельзя вечно бояться телефонных звонков. Кроме того, Хашим вот уже неделю не надоедал.

Сиенна сидела в своем маленьком офисе, пытаясь сосредоточиться на торжестве по поводу обручения, — этот праздник любви словно насмехался над нею, — когда в очередной раз зазвонил телефон. Конечно, она могла повесить трубку, услышав знакомый, волнующе глубокий, бархатный голос — но надо, в конце концов, набраться смелости и потребовать, чтобы он оставил ее в покое.

— Чем могу быть полезна, Хашим? — ледяным тоном поинтересовалась девушка.

— Почему ты не приняла мой чек?

— Потому что мне не нужны твои деньги!

— Ах, Сиенна, разве не понимаешь, что упорное сопротивление возбуждает?

Особенно тех, кто к нему не привык.

— Я вовсе не потому сопротивляюсь, — холодно ответила она.

Хашим это знал. Если бы Сиенна пустила в ход хитроумную уловку, он бы ее легко раскусил. Но девушка явно говорила искренне.

— Хочу увидеть тебя, — мягко произнес мужчина.

В памяти всплыли темные насмешливые глаза.

— Не получится.

Он уловил нотку колебания и невольную дрожь, под стать его страсти.

— Тогда попытайся, чтобы я поверил.

Сиенна чуть слышно застонала. Невыносимо…

— Нет смысла, — отрезала она.

— Как раз есть. У меня к тебе предложение.

— Предложение? Планируешь очередную фиктивную вечеринку?

Хашим тихо рассмеялся.

— Отличная идея! Давай встретимся, сама все узнаешь.

— Ты вообще слушал? Не хочу никаких звонков и цветов, и уж точно совершенно не хочу видеть тебя, Хашим!

— Неправда, — прошептал он, — и мы оба это прекрасно знаем. Тебе чего-то не хватает, и мне тоже. Зачем противиться?

И он прав, черт бы его побрал! Сиенна едва справлялась с обычным количеством заказов и не испытывала ни энтузиазма, ни удовольствия. Лишь усилием воли она заставляла себя заниматься делом, а не сидеть, уставившись в пространство, и не думать целыми днями о смуглом шейхе.