Стефани была явно раздражена тем, что Роми, ко всему прочему, смотрит, что называется, в зубы дареному коню.
— Ты так торопишься разделаться с темой, словно только что объявили трехминутную готовность! Ведь речь идет о графе, Роми! Он ужасно симпатичный и влюблен в тебя без памяти! Неужели ты не можешь проявить хоть чуточку интереса?
В том-то и беда, что она не может. И это ее просто бесит. Не поддаваться очарованию таких красивых глаз!
— Нет, — мрачно проговорила она. — Ни самой чуточной чуточки… Но потом она подумала о предстоящем загородном приеме, о терапии насыщения, о пауках и… о мозгах, которыми наградил ее Бог и которыми она намеревалась начать пользоваться — вместо того, чтобы подчиняться гормонам, которые толкают ее, глупо улыбающуюся, в объятия Доминика! А Доминик просто скотина, — твердо сказала она себе. Самовлюбленная, упрямая скотина, наделенная чрезмерной сексуальной привлекательностью. Впрочем, к концу его загородного приема, когда у нее будет возможность непрерывно, в течение двух дней, и непосредственно наблюдать его высокомерие и его недостатки, Доминик наверняка до смерти ей надоест…
* * *
Когда наступил вторник, Роми почувствовала, что устала до крайности. Она провела удачный с профессиональной точки зрения уик-энд, который лишь слегка омрачили навязчивые ухаживания влюбленного графа. Он был просто неспособен понять, что не интересует Роми и что все его тысячи акров земли и фамильный герб не производят на нее ни малейшего впечатления! Роми позвонила Доминику в офис. Ей пришлось так долго ждать, пока несколько секретарш, говоривших будто роботы, соединяли ее, что она успела здорово разозлиться, когда услышала наконец в трубке его низкий, глубокий голос:
— Привет, Роми.
Слава Богу, что они говорят по телефонам, не оснащенным видеоэкранами, подумала Роми, и ее щеки порозовели. Иначе он увидел бы, как ее соски мгновенно ответили на интонацию, с какой он произнес ее имя.
— Не могу поверить, что наконец допущена говорить с великим человеком! — саркастическим тоном сказала она.
— Что, были проблемы?
— Да еще какие! — раздраженно ответила Роми. — Пришлось объясняться по крайней мере с тремя надутыми секретаршами, которые по совместительству, похоже, подрабатывают на испанскую инквизицию.
— Именно поэтому, — начал он терпеливо, словно коэффициент ее интеллектуальных способностей выражался совершенно жалким числом, — я и предлагал позвонить вам, но вы…
— Вы все-таки сможете встретиться со мной сегодня вечером? — решительно перебила его Роми, в надежде, что ее голос выражает одновременно скуку и деловитость.
— Где? — Роми моргнула.
— Что — г-где?
— Ну, вы сказали, что закажете столик.
— А, да-да. Конечно, я заказала.
Молчание.
— Так где же?
Не подумав, Роми выпалила наобум:
— В «Оливковой ветви».
Опять молчание.
— Вы уверены?
— Разумеется, уверена, — напропалую врала она. — Вы всегда так реагируете, когда кому-то удается достать вам столик в лучшем ресторане Лондона?
— Буду ждать встречи с большим нетерпением, — сухо прозвучало в ответ.
— На какое время вы заказали столик?
Глупость содеянного начала доходить до Роми, и ей пришлось думать быстро. Достать столик в «Оливковой ветви» — все равно что раздобыть бриллиант размером с «Кохинор»… Единственный способ повысить свои шансы — это предложить такое время, когда почти все нормальные люди не только закончили свою вечернюю трапезу, но уже чистят зубы и собираются облачиться в пижамы!
— На одиннадцать часов, — заявила она. — А это не поздновато? Скрестив пальцы, Роми сказала: — Мм, я обещала своей приятельнице Стефани, что приду послушать, как она поет.
— Поэтому вам хотелось быть где-нибудь поближе к Ройал Опера-хаус? — высказал он догадку.
На самом деле Стефани не смогла бы верно спеть ни одной мелодии даже под страхом смерти. Она была самой неартистичной личностью среди знакомых Роми, но Доминику этого знать не следовало. Роми должна отвлечь его! Она пошуршала какими-то бумажками возле самой телефонной трубки.
— Что там такое? — спросил он, и чувствовалось, что он хмурится.
— Не знаю. Надо срочно посмотреть. Увидимся позже, Доминик.
И она повесила трубку.
* * *
— Я еле нашел вас в этом уединенном уголке, — сказал насмешливый голос, и Роми не надо было поднимать глаза от своего, почти залпом выпитого, стакана джина с тоником, чтобы догадаться, кто обращался к ней. Она заметила, что он был в костюме, и… с ней едва не случилось то, о чем он предупреждал. Она едва не упала в обморок. Но все-таки не упала. Деланное отсутствие интереса во взгляде не мешало ей прямо-таки ощупывать его с какой-то гипнотической одержимостью. Костюм был темно-серый — того оттенка серого, который принимали его глаза, когда он сердился. А в этом состоянии он пребывал, похоже, почти все время, когда рядом была она! Костюм, вероятно, смоделировали именно для Доминика, решила Роми, потому что в этих брюках его стройные ноги казались потрясающе длинными, а великолепного покроя пиджак подчеркивал его широкие плечи и узкую талию.
— Привет! — сказала она, пожалуй, чуть-чуть веселее, чем надо. — Садитесь, Доминик.
— Значит, вы все-таки нашли это место? — Он все еще недоверчиво хмурился, глядя на их столик. — Не лучше ли было бы сидеть в главной части зала? — спросил он, когда из вращающейся двери выскочил официант и пулей пронесся мимо них, балансируя двумя тарелками с дымящимися спагетти — на ладони каждой руки. — Похоже, нам весь вечер придется ловить метательные снаряды, если мы останемся здесь, — пробормотал он.
Решив во что бы то ни стало показать, что ей безразлично, куда посадил их метрдотель — даже если их столик располагался в самом темном углу в задней части зала, где-то между кухней и туалетами, — Роми изобразила широкую улыбку.
— Чепуха! Кроме того, мне «Оливковая ветвь» нравится из-за великолепного меню, а не из-за того, что половина работающих в средствах массовой информации лондонцев сидит здесь и деловито набивает желудок!
Доминик занял свой стул и с интересом осмотрелся вокруг.
— Я и не знал, что у них есть прихожая, — заметил он нейтральным тоном.
— Никакая это не прихожая! — вскинулась Роми. — Просто я подумала, что вам захочется немного посидеть в тишине и покое.
— Да уж, тишины здесь хоть отбавляй, — саркастически заметил он. — Тишина здесь такой же непременный атрибут, как ливень с ураганом в день ежегодных скачек!
К счастью, в этот момент официант подал им меню и заговорщически подмигнул Роми. Ей пришлось попресмыкаться, чтобы получить столик. Даже такой! И теперь она жалела, что поступила как дура, пытаясь произвести впечатление на Доминика выбором ресторана. Надо было повести его в простую забегаловку, где кормят супом и салатом…