— Я не знаю. Я больше ни хрена не знаю. — Она подняла голову: — Хотя нет, кое-что я все же знаю точно. Я больше никогда не пойду в школу. — И снова зарылась лицом в одеяло. Мастерс осторожно положил руку ей на плечо, но девочка не отреагировала. Он решил дать ей еще час-другой, чтобы выплакалась и пришла в себя. Потом он возьмется за нее всерьез. Пока же свяжется с Джесс и узнает, что раскопали его подчиненные.
А еще позвонит Кэрри или Лиа. Нужно задействовать все имеющиеся ресурсы. Было бы здорово, если бы они смогли дать в эфир что-то вроде специального выпуска. Например, вначале общий репортаж о преступлениях, совершенных с применением холодного оружия, чтобы подстегнуть интерес зрителей, а затем подробности убийства Макса Квинелла. Они могут даже сделать реконструкцию происшествия. Необходимы ответы. Причем быстро.
Мастерс вышел из комнаты Дэйны и сбежал по лестнице. Миссис Рэй не удостоила его ответом, когда он на бегу попрощался, сказав, что еще вернется и что Дэйне нужно будет поехать в участок и дать показания. Перед дверью он задержался, чтобы добавить что-то еще, но передумал. Вряд ли имеет смысл говорить этой женщине, что ее дочери не помешает сейчас немного материнской заботы.
— Не вздумайте писать обо мне всякую ерунду. — Это были первые слова, с которыми обратился к ней доктор Квинелл. Он вообще не очень-то жаловал журналистов, а эта идиотка с фотоаппаратом кружила вокруг него и постоянно щелкала камерой.
— Я напишу ерунду только в том случае, если вы мне ее скажете.
— Все журналисты пишут ерунду. — Он усмехнулся.
— Я не «все журналисты».
Она не успела даже начать писать, как он вырвал у нее из рук блокнот.
— Это еще что? — Он крутил блокнот в руках. — Не могу прочитать. Какая-то хрень…
— Это скоропись.
Она попыталась отобрать блокнот, но Квинелл спрятал его за спиной. Последовал звук разрываемой бумаги. На землю полетели клочки.
— Какого черта… Прекратите! Это же мой блокнот!
— Ага, исписанный ерундой, как я и ожидал.
— Мне нужны заметки, чтобы потом написать статью, а у вас нет никакого права…
— Ой, как строго. Поужинайте со мной сегодня — и я расскажу вам то, что стоит напечатать.
— Ни за что…
— Ладно. Тогда идите и скажите своему редактору, что не справились со статьей о самом большом прорыве в математике со времен Лежандра и его метода наименьших квадратов.
Квинелл скомкал останки блокнота. Руки у него, отметила она, были большие и сильные.
— Мама всегда говорила, что нельзя ходить на свидания с незнакомцами. Думаю, ужин с вами вполне подпадает под это определение.
— Ну а мне мама всегда говорила не встречаться с белыми девушками. Но это не помешало мне вас пригласить. Думаю, вам стоит сказать вашей маме…
— Мне сложно будет сказать ей что бы то ни было. Она умерла два года назад.
— Простите. — Тон Броуди Квинелла сразу изменился, лицо стало серьезным.
Она перестала сердито щуриться.
— Ничего. И все же не стоило портить мои записи. — Думает, она не запомнила ничего из того, что он ей сказал.
Он перестал жонглировать комком бумаги и издал звук, больше похожий на рык, чем на смех.
— Но вы написали…
— Хватит! — улыбнулась она.
Броуди понял, что почти победил.
— Так как же вас зовут?
На вид ей было года двадцать три — двадцать четыре.
— Кэролайн Кент.
— Приятно познакомиться, мисс Кент.
После этого доктор Броуди Квинелл — самый известный и многообещающий ученый в области Математической статистики — сунул в рот скомканные обрывки и принялся как ни в чем не бывало жевать.
— А ерунда на вкус ничего, — оценил он невнятно. — Думаю, ужин мне сегодня уже не понадобится.
Начальник уверял Кэрри, что она первоклассный репортер и вот-вот получит работу, за которую многие молодые журналистки отдали бы пару пальцев. Да, ей не очень-то повезло, когда ее назначили на это интервью, но она работала стажером в научном отделе большого издательского дома и была полна решимости показать себя с лучшей стороны. А потому Кэрри решила записать свой разговор с доктором Броуди Квинеллом на диктофон.
Диктофон был спрятан в маленькой дамской сумочке. Она положила приоткрытую сумочку на стол и словно невзначай прикрыла ее салфеткой. Она ожидала, что он поведет ее в бар, а не в изысканный ресторан, и была удивлена, увидев, что он переоделся в элегантный костюм. Он явно подготовился к этому вечеру.
Еще сегодня днем она наблюдала, как он сидит на ограде перед зданием университета, одетый в драные джинсы и линялую футболку. Его диссертация, которая явилась результатом четырех лет исследований, стала настоящей сенсацией в научных кругах. Задача Кэрри состояла в том, чтобы написать статью о частной жизни доктора Броуди Квинелла для журнала «Наука и техника».
— Кажется, доктор вскружил кое-кому головку? — спросила Лиа, фотограф и лучшая подруга Кэрри, заметив, как та оглядывает его мускулистую фигуру.
— Не мой тип, — шепотом ответила Кэрри. Она просто хотела разузнать, что ей нужно, и улизнуть.
Она уговорила его выплюнуть ее записи и повторить научные термины, которые не смогла запомнить. А затем согласилась и на ужин. Он был очень убедителен. Признался ей, что как-то работал в НАСА и встречался с женщиной-астрофизиком. Обещал дать эксклюзивную информацию о том, в каких областях можно использовать его исследование, и даже показать содержимое своего холодильника. В конце концов она решила, что нельзя упускать такой шанс. Если об этом узнает ее редактор, работу она точно не получит.
— Приятное место. — Кэрри обвела взглядом изысканный интерьер. Разговор не клеился.
— Вы так считаете? — скучающе отозвался доктор Квинелл. Ему явно нечем было занять мозги.
Кэрри смущенно улыбнулась, молясь только о том, как бы все не испортить.
— Ну да. — Ужасно. Так она ничего из него не вытянет.
— Что ж, сейчас узнаем, что вы там думаете.
Он в упор уставился на нее. Кэрри была не в силах отвести глаза. Что-то промелькнуло между ними. Она почувствовала, как вспотела. Попросила воды. Поправила волосы. Лишь бы не дать ему заметить, что его взгляд электрическим разрядом поразил ее в самое сердце.
Они даже не успели доесть закуски, когда он предложил уехать.
От удивления она не сразу нашлась с ответом. Но для себя уже все решила. Что может быть хуже, чем торчать тут, ежиться и чувствовать себя уравнением, которое нужно решить. Она не желала быть очередным объектом его исследований.
К тому же она едва могла справиться с охватившим ее возбуждением.