— Я приготовлю тебе чаю.
Кэрри кивнула. Зазвонил ее мобильный.
— Дэннис, — сказала она в трубку. — Нет, я не спала.
Она поставила босые ноги на перекладину табурета. В ее мозгу пронеслась мысль, что она сделала педикюр, когда Макс был еще жив, что ногти покрасили в розовый цвет, когда ее сын еще дышал.
— Правда? Ты их арестовал? Почему нет? — Кэрри выпрямилась. — Нет, как ни странно, я не знаю, чем займусь, детектив! Что предложите?
Небольшой отпуск, а может, недельку в спа-отеле? А может, лучше просто на работу вернуться и забыть обо всем? — Она задохнулась от гнева. Мастерс что-то ответил. — Просто поймай убийцу моего сына, Дэннис. — Кэрри выругалась в трубку, затем с силой швырнула ее на стол.
Весь следующий час она плакала.
Марта настояла на том, чтобы Кэрри переоделась. Принять душ сил не было, но чистая блузка, удобные льняные брюки и мягкий свитер позволили ей хоть на несколько секунд вспомнить, каково это — жить нормальной жизнью. Той жизнью, которая теперь казалась чем-то недосягаемым.
— А теперь, дорогая, съешь вот это. — Марта придвинула к Кэрри тарелку с яичницей и тостом. Кэрри уставилась на еду, будто она была отравлена. — Ты ведь понимаешь, что тебе нужны силы, Да? — У локтя возникла чашка с чаем. Марта решительно добавила туда сахар.
Обычно Кэрри не пила сладкий чай. А сейчас ей вдруг стало стыдно от того, что она не замечала, как добра Марта.
Спасибо. — Она начала есть, преодолевая тошноту.
— Что они говорят? Что они делают?
— Вчера они допросили двух мальчиков в участке.
— Это хорошо.
— Но они их отпустили. — Кэрри вонзила ногти в ладони. Боль была как наслаждение. — Они поймали их, а потом отпустили.
— Но, дорогая, может, это были не те мальчики. Может, они просто знают что-то важное, а? — Марта хотела накрыть ладонь Кэрри, но та отдернула руку.
— Еще они нашли запись. Группа парней бежит от школы. Их зафиксировала камера наблюдения. Сейчас они пытаются обработать изображение, чтобы получить лица.
— Ну что ж, это уже кое-что. Видишь, сколько они уже знают. Скоро они их поймают. Полиция сейчас так хорошо работает.
Кэрри кивнула, вспоминая все те истории об ошибках следствия, которые Дэннис рассказывал ей в неформальной обстановке. Чаще всего — после секса.
— Я должна поговорить с этим учителем. По английскому.
Кэрри встала, принесла сумку и ключи. Нужно приниматься за дело. Она не верила, что Дэннис и его команда доберутся до самой сути дела — до эмоций, причин, повода. Вот что, считала она, в конечном итоге приведет их к убийце Макса. Это ее стихия, то, чем она занималась каждую неделю. Только она могла это сделать.
— Марта, я бы хотела, чтобы вы остались здесь. — Она слабо улыбнулась. — И Макс бы этого хотел.
— Тогда я съезжу домой за вещами. — Марта встала и собрала со стола посуду. — Будь осторожна, дорогая.
Дэнби-террас был ничем не примечательным районом. Красные кирпичные дома вдоль кривой улочки спускались к железной дороге. И все же это место выглядело намного более ухоженным, чем улицы, окружавшие школу, которую выбрал для себя ее сын.
Припарковаться было негде, так что она бросила машину в запрещенном месте. Пусть штрафуют. Пахло кебабом и острым соусом. Кэрри замутило еще больше. Ей казалось, что она никогда не избавится от этого чувства. Адреналин, чай, гнев — все заставляло ее желудок болезненно сжиматься.
Она позвонила в дверь дома двадцать четыре. Долго не открывали, и она уже хотела позвонить снова, как на пороге появилась молодая женщина. Короткое домашнее платье, вытравленные перекисью волосы спутаны.
— Слушаю вас.
— Тим дома? — спросила Кэрри. — Тим Локхарт?
— А что вам угодно? — Голос был неприветливый. Очевидно, женщина не любила, когда в ее дом вторгаются посторонние. Поджав губы, она пристально оглядела Кэрри с головы до ног, словно узнавая, потом недоверчиво покачала головой.
— Я мама одного мальчика, которого он учит. Учил. — Кэрри не улыбнулась. Не могла себя заставить.
— Входите. — Женщина оставила Кэрри ждать в холле, а сама пошла наверх. Через минуту спустился мужчина. Лицо у него было заспанное, волосы торчали в разные стороны.
— Мистер Локхарт?
— Да. Чем могу помочь?
— Я мать Макса Квинелла.
Лицо мистера Локхарта внезапно стало каким-то пустым. Видимо, он считал, что именно такое выражение приличествует в обществе матери, только что потерявшей сына. Он сглотнул, затем резко выдохнул и с размаху опустился на коричневую софу, жестом пригласив Кэрри последовать его примеру.
— Мне так жаль, миссис Квинелл.
Кэрри не стала поправлять его. Только подумала, что всякий раз, как кто-то будет говорить ей, что ему жаль, комок боли в ее груди будет становиться все больше, больше, пока она наконец не задохнется.
— Я хочу поговорить с вами о Максе.
— Конечно. — Тим наклонился вперед. — Я вчера был на больничном, но вечером мне позвонил директор. — Он покашлял, как будто в доказательство того, что болен. — И конечно, это было в новостях.
Мимо двери прошла женщина, открывшая Кэрри дверь. Она уже успела одеться и явно желала узнать, что происходит.
— Я не смотрела. — Кэрри видела журналистов под своими окнами. Они, очевидно, ждали от нее заявления или хотя бы возможности заснять через окно рыдающую телезвезду. Лиа ответила на несколько вопросов. Дэннис закрыл все шторы и жалюзи и велел их не открывать. — Я плохо помню вчерашний день. — Она попыталась сосредоточиться. — Каким был Макс на уроках, мистер Локхарт?
Мистер Локхарт выпрямился, как будто они были в школе и он вызвал Кэрри, чтобы сообщить ей о плохих отметках ее сына.
— Он мог бы быть одним из лучших моих учеников. Макс всерьез интересовался литературой. Но…
— Но? — спросила Кэрри.
— Но он часто пропускал уроки. В этом году ведь предстоят экзамены, так что…
— Он пропускал уроки? — Кэрри была поражена. — Почему я об этом ничего не знала?
— Этими вопросами занимается директор, миссис Квинелл.
Кэрри старалась не терять нить разговора, хотя каждый вдох разрывал грудь, звук резал язык.
— Почему он пропускал уроки? Чем он занимался? Я хочу сказать…
— Да многие школьники считают, что тусоваться в парке и магазинах куда веселее, чем сидеть на уроках. Они там курят, едят всякую дрянь, балуются наркотиками.
Говорил учитель непринужденно. Он еще совсем молод — около тридцати, решила Кэрри, поэтому не забыл время, когда сам занимался тем, что перечислил только что.