– Да какая разница! – махнул рукой Насьта.
– Никакой, – согласился Вег. – Кроме одной мелочи: не люблю, когда из меня дурака делают!
– И я тоже! – поддакнул Насьта. – Только мне отец давно сказал: если тебе кажется, что из тебя кто-то делает дурака, присылай его ко мне, я в этом ремесле проверенный мастер!
Экипаж ладьи ответил дружным хохотом, и Марику только и осталось, что крутить головой да смотреть вокруг себя. На веслах сидели восемь крепких рептов, половина из которых еще несколько дней назад загребали под началом Смакла, на носу скорчился отец Раки, да и она сама там же подставляла лицо ветру, а рядом с Мариком помимо Вега сидели Кессаа и Насьта. Над гребцами играл парус, и, подгоняемая еще и веслами, ладья почти летела по волнам. Аилле поджаривал худощавому Вегу спину, море, поеживаясь от легкого киля крохотной посудинки, разбежалось до горизонта, но города на близком берегу не было. Лепились вдоль скал едва различимые прибрежные деревеньки, тянулись нитками хоженые и наезженные дороги, а выше них зелеными склонами вставали предгорья Молочных пиков.
– Куда ты смотришь? – крикнул с носа старик. – Ты по курсу смотри: вот где горы, вот где самая прочная стена, что укрывает Скир с востока, а это – так, пригорки!
Марик перевел взгляд вперед и понял, что, принятые им на первый взгляд за облака, в небо вонзались белоснежные вершины гор.
– А где город? – не понял баль.
– Это ты хватанул! – усмехнулся Вег. – Город мы еще по-темному минули. Ветерок был хороший, считай, и весел не замочили. А ты что спрашиваешь? Вроде своими ногами до ладьи дошел, еще и сталкивать ее помогал в воду, или так набрался, что и не помнишь ничего?
– Помню, – ответил Марик и вправду вспомнил: и своими ногами шел, и ладью помогал сталкивать, вот только как сквозь паутину память к нему пробивалась. – Послушай! – Он повернулся к привалившейся к борту Кессаа, которая вновь теребила волну, опустив в воду кончики пальцев. – А ты говорила, что магия меня не берет? Подействовало на меня твое средство. Вроде и боли в руках не чувствую.
– Руки тебе еще разрабатывать и разрабатывать, – откликнулась сайдка. – А магии в составе моем и не было никакой. Сила трав разных была, а магии не было. Да и не отмахивайся ты от магии раньше времени! Может быть, то колдовство, что на пользу тебе идет, тело твое с радостью примет?
– Сказал бы я, что его тело с радостью примет, да девок многовато на судне! – тут же откликнулся Вег, и новый взрыв хохота едва не нарушил слаженную работу весел.
– Везет нам, – крикнул с носа старик. – Ветер попутный, волна борт не бьет, глядишь, так и догоним Фалана? Что, парень? Хозяйка твоя сказала, что погребешь, как очнешься! Или на руль сядешь? До черного залива, где берег к северу пойдет, ни мелей, ни скал не будет! Ветер разыгрывается, скоро весла оставим, парусом пойдем, команда отдыхать будет. Погребешь?
– Погребу, – отозвался Марик. – И на руле посижу. Вот только перекусить бы сначала.
– Вот! – поднял палец старик. – Теперь я и в самом деле верю, что погребешь!
Новый взрыв хохота был ему ответом.
Не догнали репты Фалана. Больше недели рвали спины, благо и погода позволяла плыть безостановочно, – впрочем, старик то и дело повторял, что погода в начале лета всегда у рептских берегов такая стоит. Самое время рыбу брать, и если бы не островитяне эти да не сайды, только бы и пропадали в море.
Марик в первый же день сел на весла, а к концу недели на месте усидеть не мог – все ему казалось, что руки-то привел он в порядок, а ноги затекают от неподвижности. Впрочем, не одними же руками он греб? Тот же старик, который на пару с Вегом замучил советами и Марика, и Насьту, подрядившегося управляться с парусом, уверял его, что грести-то спиной да ногами надо, и то дело – что ноги, что спину ломило в первые дни не меньше, чем плечи. Или же места Марику не хватало? Вытянуться во весь рост хотелось да пробежаться так, чтобы дыхание в груди захлестнуло?
«Не спеши», – только и повторяла ему Кессаа. Порой баль думал, что сайдка, которая, если бы не красота ее юная, казалась умудренной жизнью старухой, вовсе приросла к борту. Но взгляд ее не был сонным, и когда бы Марик ни приблизился к ней, всякий раз думал, что и видит она дальше, чем он, и слышит больше, и понимает, а если выхватит из-за спины колючку, то никак не успеет он отразить ее удара.
– Расскажи, – попросил сайдку Марик как-то вечером, когда Вег вместе с гребцами храпел на днище ладьи и парус нес маленькое спящее королевство поперек послушных волн вдоль темнеющего валом берега. – Расскажи – что там, куда мы идем? Что ты хочешь сделать?
– Не знаю, – прошептала сайдка. – Не знаю, хотя и знаю о пророчестве, что девушка с моим лицом, правда со светлыми волосами, должна то ли спасти Оветту от мерзости, притаившейся в Суйке, то ли, наоборот, ввергнуть в еще большую мерзость. Правда, Айра, хозяйка дома у желтого утеса, считала, что верно первое. И не потому, что я неспособна на гадость, а потому, что в мерзость Оветту я уже ввергла.
– Как это? – не понял Марик.
– Вот так, – прошептала Кессаа. – Уничтожила алтарь Исс и освободила Суйку и Суррару. С того момента мертвые стали уходить к городу мертвецов. С того.
– Но… – Марик не находил слов. – Но зачем… И… что же теперь делать?
– Вот за этим я и иду в Суйку, – ответила Кессаа. – Чтобы узнать. Иду, или меня гонят туда.
– Но что мы там будем делать? – прошептал Марик.
– Не знаю, – пожала плечами Кессаа. – Когда-то давно Суйка была обыкновенным городом, пока зло не пробудилось в ней. Но там, в ее центре, есть храм, в котором что-то оставила Сето. Говорят, что храм хранит секреты, которые открываются тем, кому должны открываться. К примеру, моей матери открылось следующее: «Чтобы убить Зверя, надо явить его». Поэтому я и освободила Суйку. А ведь верно – разве можно убить Зверя, если он сидит в клетке?
– Можно! – воскликнул Марик. – Заколоть копьем! Пронзить стрелой!
– У нас нет таких копья или стрелы, – покачала головой Кессаа, и Марик понял, что ни лук Насьты, ни его глевия не помогут в нелегком деле. – К тому же я не уверена, что Зверь уже свободен. Да, он разбужен, но что будет потом, если пока мы еще только слышим его рык, а уже не можем устоять на ногах? Ты думаешь, его можно было бы убить в клетке? Каким оружием? А может быть, надо к нему еще и приблизиться? И освободить его окончательно? Или хотя бы проникнуть в храм в городе умерших и прислушаться к мудрости Сето?
– Но почему никто не кричит на площадях от ужаса? – не понял Марик. – Как же хенны, сайды, риссы? Они воюют друг с другом, забыв о Звере? Ведь это Зверь заставляет мертвых подниматься и идти к Суйке? Что же, он ест их или забавляется ими? Что же правители и маги, воины и матери? Неужели они ничего не видят?
– Разве крестьянин перестает ковырять землю, если идет дождь? – усмехнулась Кессаа. – Или ветер заставляет свернуть с дороги путника? Да, но только на время. Для хеннов, риссов, сайдов, рептов Суйка и ее чудеса – это ветер и дождь. Они подобны той силе, которой обладают боги. Простой человек не может с ней сладить, самое большее, что он может, – это с достоинством встретить собственную смерть. Поэтому люди просто ждут собственной участи.